В альковах королей

И она шутя грозила супругу пальцем. Дофин смеялся. В такие минуты ему казалось, что счастье вечно и что никогда не встретит он другой женщины, которая целиком бы завладела его помыслами.

Однако такая женщина в его жизни появилась. После смерти Марии-Кристины – умерла же она, когда ей было всего тридцать, и в могилу ее свели многочисленные выкидыши – дофин очень долго оплакивал любимую жену, а потом сочетался морганатическим браком с некоей Эмилией Жюли де Шуан. Эта вздорная особа служила посмешищем для всего двора, но дофин был к ней очень привязан и только досадливо отмахивался, когда доброжелатели услужливо пересказывали ему очередные сплетни.

– Я люблю ее, – говорил Людовик-младший, – и мне нет никакого дела до всяких слухов. Вы же знаете, я упрям.

И он приказывал позвать музыкантов. Эмилия терпеть не могла музыку, но полагала, что за обедом ее слушать полезно…

Пристало ли жениху рыдать в брачную ночь?

Прошло шестьдесят лет, и в феврале 1747 года весь французский двор вновь отправился навстречу принцессе, которой предстояло сделаться женой дофина. Девушка была дочерью курфюрста Саксонского, который одновременно занимал еще и трон польских королей, так что придворные, неспешно ехавшие верхами по раскисшей за последнюю оттепель дороге, шутили вполголоса:

– Нелегко усидеть на двух престолах. Для этого требуется большое седалище. Что ж, коли племянница походит на дядюшку, то нашему дофину достанется жена, обладающая прямо-таки невероятными достоинствами, – если, разумеется, считать таковыми рост и вес.

Дядюшка, о котором толковали эти острословы-злопыхатели, ехал неподалеку от королевской кареты, причем возвышался над всеми окружающими на целую голову. Морис Саксонский был очень доволен собой, хотя и хмурил озабоченно брови. Этот гигант, маршал Саксонии и Франции, прославленный герой Фонтенуа и Року, весьма упорно добивался брака своей племянницы Марии-Жозефины с сыном Людовика XV.

– Поймите, маршал, – не раз говаривал ему король, – я, конечно, могу приказать дофину жениться на принцессе, но над сердцем его я не властен. И мне не хотелось бы ломать волю собственного сына и принуждать его к браку насильно. Вы же знаете, что меньше года назад он потерял горячо любимую жену. Так дайте же юноше время прийти в себя и оправиться от горя.

Морис Саксонский согласно кивал, пересказывал повелителю очередной забавный эпизод из жизни какого-нибудь европейского двора – и возвращался к столь им желанной свадьбе. Он ни о чем не просил Людовика, не умолял его, не рисовал тех выгод, что принес бы с собой брак между дофином и Марией-Жозефиной. Он говорил о нем как о деле уже решенном, и в конце концов король сдался.

– Девушка должна быть чертовски привлекательна, – убеждал себя Людовик вечером того дня, когда дал согласие на свадьбу. – Она выросла в Польше, а женщины тех краев славятся своим шармом. Возможно, юный Людовик забудет первую жену и обретет с Марией-Жозефиной истинное счастье. Ну, не мог же я в самом деле ссориться с любимцем всей Франции! Ведь маршал так много сделал для нас!

Морис Саксонский был рад тому, что долгожданная свадьба состоится, но его терзали разнообразные сомнения. Он очень гордился своей племянницей и по праву считал ее прехорошенькой, но вот не ударит ли в грязь лицом мать невесты? Не растеряется ли? Не посрамит ли честь семьи? Конечно, Польша – чудесная страна, однако она все-таки лежит на окраине Европы и туда не сразу доходят все новости парижской моды. А что, если Мария-Жозефина будет дурно одета? Или не так причесана? И вдруг в ее гардеробе не сыщется наряда модного цвета? Нет-нет, этого позволить нельзя. Все же речь идет о дочери Августа III!

И любящий дядюшка решил, что не упустит ни единой мелочи при подготовке к свадьбе.

Вообще-то Мария-Жозефина доводилась маршалу племянницей лишь, так сказать, наполовину. Хотя Август III, ее отец, и Морис Саксонский оба были сыновьями Августа II, однако матери их родили разные. Августа произвела на свет гордая своим происхождением особа королевских кровей, а Мориса – графиня Аврора де Кенигсмарк, женщина удивительной красоты и редкого ума. Братья были привязаны друг к другу, но Морис все-таки считал себя обделенным судьбой и потому стремился получить как можно больше регалий и званий. Этот храбрый человек стал маршалом Франции и Саксонии, добился у короля права владеть замком Шамбор и даже разместил там пушки, отбитые им у неприятеля в одной из битв.