Марианна и неизвестный из Тосканы

Догадываясь о мыслях своей подруги, Аркадиус взял ее нежно за руку и прошептал:

— Оставьте ее в покое, Марианна. Она безумно счастлива играть в тайных агентов, и я спрашиваю себя, впрочем, не в этом ли ее призвание. К тому же для вас будет лучше, как и для нее, что она сейчас не вернется сюда. Этот малый прав: никто, даже Фаншон, не подумает искать ее в Театре пигмеев.

— Все это правильно, — вздохнула Марианна, — но мне так будет недоставать ее!

Она рассчитывала на Аделаиду, особенно в предстоящие трудные дни, чтобы следовать ее советам, когда придет момент встречи с кардиналом, если до тех пор не появится Язон, и на ее помощь после рождения ребенка. Почему суждено было так случиться, что ее нежданно — негаданно захватила эта страсть, в которой политика и удовольствие играть комедию, без сомнения, значили меньше, чем обольстительность скомороха? Внутренний голос твердил ей: «Если бы она знала правду, она осталась бы с тобой». Но Марианна не могла сказать ей эту правду, она обещала крестному хранить молчание. И затем, даже если бы Аделаида узнала, что в ней нуждаются, хватило бы у нее мужества сразу отказаться от созданного ею миража: разделить мгновения жизни с молодым, красивым молодцом, который ей так нравился? Нет, надо оставить Аделаиду идти по избранному ею нелепому пути, дать ей возможность самой все испытать. Марианна тут ничего не могла сделать.

С внезапной тяжестью на сердце она услышала, как в ночной тишине стукнула створка главного входа за ушедшими. Ей вдруг стало холодно, и она протянула руки к огню камина. Заполнившую салон тишину нарушало только легкое посапывание Аркадиуса, нюхавшего табак. Он медленно направился к Марианне. Паркет поскрипывал под его шагами.

— Почему вы так волнуетесь, друг мой? — мягко спросил он. — В конце концов, Аделаида рискует только утратой некоторых иллюзий! Смените эту печальную мину! Улыбнитесь мне! Жизнь снова будет полна очарования, вот увидите.

Посмотрите на Аделаиду! Она находит счастье в уличном балагане. Кто знает, что для вас приготовило завтра?

Удерживая слезы, Марианне все-таки удалось улыбнуться. Дорогой Аркадиус такой добрый, такой преданный!

Ей стало стыдно за свою тайну, которую она в течение месяца вынуждена хранить от него, хотя, по ее мнению, это было лишено всякого смысла. Но что поделаешь, договор есть договор. И она должна играть игру до конца.

— Вы правы, — сказала она ласково. — Пусть Аделаида развлекается, как ей хочется. Раз вы со мной, я не пропаду.

— В добрый час! А теперь идите спать и постарайтесь увидеть хорошие сны.

— Я попытаюсь, друг мой, обязательно попытаюсь.

Они вместе направились к темной в этот час лестнице, и Аркадиус взял со столика канделябр, чтобы посветить. Они едва поднялись до половины, как он неожиданно спросил:

— Да, кстати, куда исчез Гракх? Никто не видел его сегодня, а в конюшне нет Самсона.

Марианна почувствовала, что покраснела до корней волос, и благословила скрывающую ее полутьму, но не смогла помешать голосу выдать ее замешательство.

— Он попросил у меня… разрешения уехать на несколько дней в провинцию… к семье. Он получил дурные известия.

Марианна никогда не умела лгать, так что сейчас это потребовало невероятного усилия. Ей показалось, что Аркадиус тотчас почует ложь. Однако его голос оставался ровным и спокойным, когда он заметил:

— Я не знал, что у него родня в провинции. Я считал, что у него есть только бабушка, прачка в Булони. В какую сторону он поехал?

— В сторону… Нанта, по-моему, — в отчаянии сказала Марианна, не находя ничего другого, кроме такой полуправды, и хоть в этом получив некоторое утешение.

Аркадиус, впрочем, прекратил расспросы, удовольствовавшись «Ах, очень хорошо…»с рассеянным видом, ясно говорившим, что он думал уже о чем-то другом. Дойдя до комнаты Марианны, он учтиво попрощался, пожелал доброй ночи и удалился в свои апартаменты, напевая песенку.

Уже давно он не проявлял подобной веселости. Это свидетельствовало о его душевной раскрепощенности, и Марианна, войдя к себе, подумала, что он отныне твердо верит в невозможность для Франсиса вредить им.

Это принесло ей ощущение свободы, совершенно нового спокойствия, и ночью Марианна спала как дитя, каковым она еще немного оставалась. Что может быть чудеснее душевного покоя? И на протяжении трех дней и ночей Марианна всецело наслаждалась им, равно как и приятным ощущением победы над самой собой и над Франсисом.