Марианна и неизвестный из Тосканы

— И это вас не задело? Вы не сердитесь?..

Аркадиус рассмеялся, но смех его был хотя и искренний, но невеселый, а глаза оставались серьезными.

— Я хорошо знаю вас, Марианна. Когда вы вынуждены скрывать что-нибудь от верного друга, вы при этом так мучаетесь, что сердиться на вас было бы глупо, даже жестоко. И в этом случае вы не могли поступить иначе. Предосторожности вашего крестного законны и говорят о его мудрости. Что вы собираетесь делать теперь?

— Я же вам сказала: ждать до последней минуты приезда Язона… В противном случае отправиться на назначенную встречу. Вы можете предложить что-нибудь другое?

К великому удивлению Марианны, Аркадиус покраснел, встал, свернув кукиш за спиной, прошелся по комнате, затем со смущенным видом вернулся на свое место.

— Другой выход, самый простой, кстати, можно было бы найти. Несмотря на разницу в возрасте, я добрый дворянин, и вы не могли бы считать себя униженной, став госпожой де Жоливаль, тем более что разница в возрасте защитила бы вас от всяких… притязаний с моей стороны. И я был бы для вас фиктивным мужем, скорее отцом. К сожалению, это невозможно.

— Почему же? — мягко спросила Марианна, в какой-то мере ожидавшая подобное предложение, вполне соответствовавшее характеру Аркадиуса.

Лицо виконта стало пунцовым, и он, резко отвернувшись, прошептал:

— Я уже женат. О! Это старая история, — добавил он скороговоркой, снова оборачиваясь к ней, — и я всегда делал все возможное, чтобы забыть о ней, но где-то в мире существует мадам де Жоливаль, которая, если и не имеет на меня особых прав, является помехой к заключению нового брака.

— Но позвольте, Аркадиус, почему же вы раньше об этом не говорили? Когда я познакомилась с вами в каменоломнях Шайо, вы даже были на ножах с Фаншон Дезормо, потому что, если память мне не изменяет, эта особа хотела силой женить вас на своей племяннице Филомене и из-за этого держала вас в заключении. Почему вы не сказали ей правду?

— Она не поверила мне, — жалобно проговорил Аркадиус. — К тому же она сказала, что даже если это и так, то это не представляет собой препятствия. Достаточно будет прикончить мою жену. Конечно, я питаю отвращение к Марии-Симплиции, но все-таки не до такой степени! Что касается вас, то я не открыл вам истину прежде всего потому, что еще не знал вас хорошо и боялся, как бы моральные устои не воспрепятствовали вам оставить меня при себе… а я всегда мечтал о такой дочери.

Растроганная Марианна встала и, подойдя к своему верному другу, взяла его под руку.

— Мы оказались в равной степени скрытными, друг мой! Но вам нечего было бояться. Я тоже хочу, чтобы вы всегда были рядом со мной, ибо после смерти моей тети никто не заботился обо мне, как это делали вы. Позвольте задать только один вопрос. Где ваша жена?

— В Англии, — проворчал Жоливаль. — Прежде она жила в Митаве, а еще раньше в Вене. Она эмигрировала, едва раздался первый выстрел у Бастилии. Она была в наилучших отношениях с госпожой де Полиньяк, тогда как я… Словом, наши политические взгляды были диаметрально противоположны.

— А… дети? — совсем робко спросила Марианна.

Вопреки ее ожиданию Жоливаль разразился смехом.

— Сразу видно, что вы не знаете Марию-Симплицию, так неудачно названную. Я женился на ней, чтобы доставить удовольствие моей бедной матери и уладить бесконечно тянувшуюся семейную историю, но я и пальцем не коснулся ее! Впрочем, ее набожность и высокомерие, без сомнения, представляли для нее, невыносимой, ту грубую человеческую связь, которая называется любовью. В настоящее время она фрейлина герцогини Ангулемской и, безусловно, вполне счастлива, если верить тому, что болтают о характере этой принцессы. Они вместе должны исступленно молить бога гнева и мести покарать узурпатора и вернуть Францию к радостям абсолютной монархии, что позволит им въехать в Париж под грохот выстрелов экзекуторов и радостный звон цепей, сопровождающий идущих на галеры сановников империи вперемежку с бывшими революционерами. О, эта женщина сама доброта, эта Мария — Симплиция!..

—  — Бедный Аркадиус, — сказала Марианна, награждая своего друга легким поцелуем в щеку. — Вы достойны большего! Отныне ни слова об этом. Я в отчаянии, что пробудила в вас тягостные воспоминания. Но это пройдет.

Скажите мне только, какое время потребуется, чтобы добраться до Лукки?

— Она находится примерно в трехстах лье отсюда, — ответил Аркадиус с поспешностью, явно доказывавшей, насколько он рад переменить тему разговора, — по дороге через Лион и Турин. Слава Богу, это время года позволит беспрепятственно преодолеть перевал, и на хорошей почтовой карете можно легко делать от двадцати пяти до тридцати лье в день.