Конец странствий

– Довольно!

Бледный от гнева, со сжатыми кулаками, Наполеон двинулся на своего противника.

– Вашу наглость можно сравнить только с вашим безумием. Кто вас послал? Что вы пришли искать здесь?

– Никто не посылал меня... кроме Бога! И я говорил ради вашего блага...

– Ну, хватит! Кто вам поверит? Вы связаны с Ростопчиным. А знаете гораздо больше, чем говорите. И вы поверили, вы и те, кто вас послал, что достаточно прийти и нажужжать мне в уши ваши проклятья, чтобы я сбежал, как суеверная старуха, оставив вас на свободе смеяться надо мной? Я не старуха, аббат. И ужас, который вы вселяете в простые души в черной глубине ваших исповедален, меня не поражает. Я не уеду. Я завоевал Москву и удержу ее...

– Тогда вы потеряете вашу Империю! И сын ваш, этот сын, полученный вами ценой кощунства от несчастной принцессы, которая считается вашей супругой, а на самом деле только сожительница, никогда не будет царствовать. И это к лучшему, ибо если бы он стал царствовать, то над пустыней...

– Дюрок!

Заметно ошеломленные присутствующие расступились, пропуская гофмаршала.

– Сир?

– Арестуйте этого человека! Пусть его запрут! Это наемный шпион русских. Пусть его запрут и ждут моих распоряжений! Но он умрет прежде, чем я покину Кремль!

– Нет!

Испуганный возглас Марианны затерялся в шуме. И вот уже наряд солдат окружил кардинала, ему связали руки и повлекли прочь, тогда как он продолжал кричать:

– Ты на краю бездны, Наполеон Бонапарт! Беги, пока она не разверзлась у тебя под ногами и не поглотила тебя и всех твоих!

Страшно ругаясь, Наполеон вне себя бросился в свои апартаменты, сопровождаемый придворными, с возмущением обсуждавшими происшедшее. Марианна устремилась за Императором и, догнав его, успела проскочить в комнату, прежде чем дверь захлопнулась.

– Сир! – воскликнула она. – Мне необходимо поговорить с вами...

Он резко обернулся, и под мрачным взглядом, которым он ее окинул, она не могла удержаться от дрожи.

– Мы уже много поговорили сегодня утром, сударыня! Слишком много! И, по-моему, я послал вас отдыхать. Идите и оставьте меня в покое.

Она согнула колени, словно собиралась упасть к его ногам, и молитвенно сложила руки.

– Сир! Умоляю вас... заклинаю... сделать то, что сказал этот аббат! Уезжайте!..

– Ну вот! Снова вы!.. Да могут ли, наконец, оставить меня в покое! Я хочу побыть один! Вы слышите? Один!..

И схватив первое попавшееся под руку, оказавшееся китайской вазой, он швырнул ее через комнату. К несчастью, Марианна именно в этот момент поднималась. Ваза угодила ей в висок, и молодая женщина со стоном рухнула на ковер...

Щекочущий запах соли и отчаянная головная боль были для Марианны первыми признаками возвращения сознания. К ним тут же добавился мягкий голос Констана.

– Ах, мы пришли в себя! Могу ли я осведомиться, как чувствует себя Ее Светлейшее Сиятельство?

– Хуже некуда... и особенно никакой ясности, дорогой Констан! Даже на самую малость. – Затем, внезапно вспомнив, что произошло, она продолжала: – Император? Не могу представить себе, как он мог... Неужели он хотел убить меня?

– Нет, конечно, госпожа княгиня! Но вы были очень неосторожны! Когда Его Величество доходит до определенной степени раздражения, к нему опасно приближаться, тем более возражать ему... после недавней сцены...

– Я знаю, Констан, я знаю... но все это так серьезно, так срочно! По-видимому, в безумных предложениях этого... священника есть зерно истины! И вы знаете это так же хорошо, как и я.

– Служба при Его Величестве исключает всякое личное мнение, сударыня, – полушутя-полусерьезно сказал Констан. – Я добавлю, однако, что, увидев госпожу княгиню упавшей к его ногам, Император проявил некоторое беспокойство... и сожаление. Он сейчас же позвал меня и приказал проявить максимум внимания к... его жертве.

– Он наверняка не употребил это слово! Он должен был сказать: эта дура, эта мерзавка, эта нахалка или что-нибудь такое.

– «Эта несчастная сумасшедшая!» – да простит меня госпожа княгиня, – признался слуга с тенью улыбки. – В некотором смысле эта грубость помогла Императору. Его гнев немного утих.

– Я в восторге от этого. Хоть на что-то я пригодилась. А... тот человек... шпион, вы знаете, что с ним?

– Гофмаршал как раз приходил с отчетом. За неимением лучшего, он запер его в одной из башен ограды. Она называется Тайницкая. Ее, кстати, видно из окон.

Несмотря на болезненные толчки в голове, увлекаемая непреодолимым побуждением, Марианна покинула свое ложе, хотя Констан умолял ее полежать еще немного, и бросилась к окнам.