Гордая американка

Художник преодолел следом за ним скромный коридор с вешалкой, медной стойкой для зонтов и цветком в горшке, вошел в столовую и в ужасе застыл, борясь с тошнотой: симпатичная комнатка, памятная мебелью в стиле «Генрих II», люстрой из цветного хрусталя, обложенной плиткой печкой и удобным вольтеровским креслом, обтянутым зеленым бархатом, неизменно пододвинутым к окну, выглядела так, словно по ней промчался паровоз. Среди щепок и перебитой посуды, забрызганной кровью, валялся с широко распахнутыми глазами папаша Муано. Горло его было перерезано от уха до уха. В области сердца зияла еще одна рана.

Антуан отнюдь не впервые в жизни сталкивался с трупом. Ему доводилось наблюдать даже большие жестокости, но он все равно почувствовал, что бледнеет. Одновременно его обуяла холодная ярость, которую он не сумел скрыть от проницательного сыщика.

– Кто это сделал? – прошептал Антуан, обращаясь скорее к самому себе, чем к полицейскому. – Папаша Муано никогда никому не причинял зла…

– Вы с ним знакомы?

– Не слишком близко. Но я искренне его любил. Когда мне приходится бывать в Париже, я часто захожу опрокинуть рюмочку в «Клозери де Лила». Там встречаются поэты, художники, как я… Туда захаживал и папаша Муано. Здесь я нахожусь по той причине, что хозяин бистро сказал мне, что его давно не было видно… Когда это случилось?

– Недавно. Труп только начинает остывать. Сосед, отправившийся за хлебом, увидел, что дверь в квартиру открыта, зашел и поднял тревогу…

– Убивали его наверняка не бесшумно…

– Сосед проживает на шестом этаже и балуется скрипкой. Что до консьержки, то она как раз отлучилась пропустить стаканчик к кучерам. Но вернемся к вашему вопросу. Одно очевидно: убийца – китаец или кто-то в этом роде. – Откуда вы знаете? Убийцу кто-то видел?

– Нет, но ранение в грудь нанесено вот этим…

Ланжевен извлек из бездонного кармана своего неизменного пальто сверток: в носовой платок было завернуто сапожное шило с деревянной рукояткой и дырявый, запачканный кровью кусок пергамента с начертанными красными чернилами двумя китайскими иероглифами.

– Думаю, это подпись убийцы, – проговорил комиссар. – Остается перевести эти каракули.

– Это лишнее: я часто видел такие значки, пока сидел в осажденном посольском квартале в Пекине. Это означает «Цы Си».

– Старая императрица? Неужели вы полагаете, что она в ее возрасте отправилась на край света, чтобы проткнуть старикашку-скупщика краденого?

– Нет, но кто-то совершил убийство ее именем. – Далее Антуан поступил как отъявленный лицемер. Он невинно спросил: – Почему вы называете папашу Муано скупщиком краденого?

– А вот взгляните!

Ланжевен распахнул перед художником еще одну дверь: за ней располагалась спальня, в которой царил не меньший беспорядок. Там его поджидал грандиозный сюрприз: помощник комиссара, присев на край выпотрошенной кровати, составлял опись чудесной коллекции драгоценностей, среди которых были и те, которые крал сам Антуан.

– Убедились?

– Вот это да! – Возглас получился вполне искренним. Он и впрямь терялся в догадках, каким образом старикан, ведший скромный образ жизни, умудрялся скупать ценности, не перепродавая их.

– Возможно, я не совсем верно употребил термин «скупщик краденого», – поправился Ланжевен. – Правильнее было бы назвать его коллекционером. Это может показаться вам удивительным, но если знать, что этот престарелый любитель птичек, типичный французский рантье, на самом деле был русским, отпрыском богатого семейства, и звался в действительности Федором Апраксиным, то многое встанет на свои места. К тому же газетам этот гениальный потрошитель банков хорошо известен как «человек в картузе», и я давно веду его розыск…

Не желая отвечать, Антуан подошел к полицейскому, работающему в спальне над описью драгоценностей. Ему требовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью, что добродушный старикашка оказался тем самым Федором Апраксиным, которого безуспешно искала полиция всех стран Европы, – гением ограбления, скопившим своим промыслом достаточно крупное состояние, чтобы удовлетворить страсть к драгоценным камешкам. Впрочем, так даже лучше: кое-кто из его жертв получит назад свои сокровища, не подозревая, что помогли Антуану восстановить семейные владения и положить начало собственной коллекции. Именно любовь к красивым камешкам и сближала его с Муано…

Полицейский как раз рассматривал изумительное ожерелье с изумрудами и бриллиантами, которое было Антуану знакомо, хотя он не имел никакого отношения к его похищению.