Гордая американка

– Сами видите, вы и первую страницу дочитали лишь до половины!

И она поведала ему все – просто и с полной откровенностью, не пытаясь представить в выигрышном свете собственную роль или скрыть обуревающие ее чувства. Она не сомневалась, что перед ней надежный друг, и призналась ему, что буквально рвалась броситься в омут с головой и что потом сожалела, что не сделала последнего шага; рассказала она и об унижении, испытанном последней ночью в Венеции, когда она, пришедшая отдаться, оказалась отвергнутой. Антуан внимательно слушал, догадываясь, какое страдание скрывают ее простые слова. Его красавица Александра, такая самоуверенная, что это не могло не злить, считавшая возможным подходить совсем близко к пламени любви и желания, не рискуя обжечься, – до чего ее довела Европа, о которой она грезила! Ее необходимо было приободрить, причем незамедлительно.

– Сами видите, – вздохнула она, – у меня нет причин гордиться собой. Мне казалось, что я сильна, но оказалось…

– Вы слишком молоды, чтобы набраться настоящей силы. К тому же, если начистоту, вам не больно повезло. Но мужайтесь! Либо ваш муж совершенно туп, либо быстро поймет свою ошибку, узнав, что его сестра выходит замуж за человека, который, как назло, тоже герцог, и фамилия его начинается на F.

– Он сочтет это простым совпадением, только и всего!

– В таком случае я оплакиваю участь несчастных подсудимых, угодивших ему в лапы! Одно несомненно: у вас есть недоброжелательница, которая спит и видит, как бы разрушить ваш семейный очаг. Однако развестись из-за газетной сплетни – виданное ли дело?

– У нас это происходит сплошь и рядом. Вы слишком плохо знаете Америку, Тони. У нас мораль должна быть сохранена любой ценой, особенно когда речь заходит о видных государственных деятелях. Для них невыносима даже тень скандала, поэтому и их жены должны быть совершенно безупречны.

– Даже в нашей продажной Европе старая история о жене Цезаря не утратила актуальности. Но, дитя мое, ваш муж, кем бы он ни был, не прав, и он наверняка спохватится, причем скоро, поскольку замужество вашей сестры вправит ему мозги.

– Он просто рассвирепеет! То, что Делия изменила своему обещанию, сильно его ранит, не говоря уже о том, что она избрала себе аристократа. Он никогда – как, впрочем, и я – не одобрял безумие, с которым американки охотятся за титулами и лавровыми венками, за которые приходится платить золотом. Я знаю, что в данном случае дело обстоит иначе, но все равно удивлюсь, если Джонатан простит сестру. Тем более что ей придется перейти в католичество.

– «Блаженны великодушные, ибо заслужат великодушие!» – пробормотал Антуан. – Сразу видно, что Священное писание не является для судьи Каррингтона настольной книгой. Не могу взять в толк другое: как вы позволяете вас судить, даже не пытаясь оправдаться. Это на вас не похоже.

– Вы хотите, чтобы я лезла с оправданиями к человеку, который отверг меня из-за какой-то бумажки? Вы ошибаетесь, Тони: оскорблена в этом деле я. Когда мне потребовалась его помощь, я позвала его, а он вместо того, чтобы поспешить на зов, прислал мне… недопустимое письмо, грубое и невыносимо властное. Теперь он вообще изгоняет меня из дому, даже не заботясь узнать, что я могла бы сказать в свое оправдание. На что он надеется? Что я явлюсь к нему с поникшей головой и стану молить о снисхождении?

– Не будем преувеличивать! Он решил, что вы нашли любовь своей жизни, и предоставляет вам свободу. Это даже предполагает некоторое великодушие… Позвольте задать вам один вопрос…

– Задавайте.

– Как вы сами к нему относитесь?

– Не знаю, – призналась Александра, немного поразмыслив. – Просто не знаю, что ответить.

– Тогда давайте я вам помогу. Испытываете ли вы печаль при мысли, что будете навеки с ним разлучены, что никогда больше с ним не увидитесь?

Александра уронила голову; на белый шелк, укутывающий ее грудь, скатилась последняя слезинка.

– Мне хотелось бы его трясти, колотить, царапать! – проговорила она сквозь зубы, а потом добавила чуть тише: – Вы правы: я страдаю. Я была счастлива с ним рядом, вернее, так мне казалось.

– Прежде чем вы познали истинную страсть? По-моему, кричать и пускать в ход когти – не ваш стиль. Однако в нашем низменном мире трудно найти человека, которому не приходилось бы когда-то терять над собой контроль. Это рано или поздно случилось бы и с вами, даже при всей вашей непревзойденной красоте… Александра, вам необходимо возвратиться вместе со мной в Париж!