Гордая американка

– У Тони и в мыслях нет подтачивать устои моего брака. Я познакомилась с ним задолго до Джонатана.

– Он за тобой никогда не ухаживал?

– Толком никогда… Разве что самую малость, да и то потому, что он все-таки француз. Но он был чудесен, обворожителен… Не знаю, как это выразить, но сейчас, встретившись с ним, я испытала огромную радость, тем более что, покидая Пекин, я с ним даже не простилась.

– Не похоже, чтобы он затаил на тебя обиду за эту невежливость. Уже сейчас можно предвидеть, что он окажется воплощением галантности. Уж я подметила, как он на тебя смотрел! Его нельзя за это осуждать: целая неделя в обществе пленительной женщины, которую ее недотепа-муж отпустил одну на завоевание Европы! Что за удачная находка для мужчины, знакомого с искусством обольщения! А он с ним знаком, бестия!

– Вы забываете одну мелочь: возрастом он почти не отличается от Джонатана.

– Черт возьми, этого даже не заподозришь! Именно поэтому я и сочла своим долгом объявить вас счастливейшей женщиной во всем Нью-Йорке, вышедшей замуж за необыкновенного человека!

– Но он действительно необыкновенный! – недовольно заметила Александра. – Что касается моего одиночества, то и на этот счет Тони не должен питать иллюзий, разве что он каким-то чудом проглядел вас с дядюшкой Стенли.

– Александра, мне меньше всего хочется портить тебе путешествие, поэтому я обещала держать Стенли на привязи. Тем не менее советую поостеречься, пока мы плывем на пароходе. Здесь не меньше полугора десятка человек знают вас по крайней мере в лицо, а репутация женщины – вещь хрупкая…

– Только не моя! Насколько я понимаю, мне дозволено поболтать с приятелем, не вынуждая зевак таращить глаза и шушукаться. Ведь если бы мне было суждено оказаться в объятиях милейшего Тони, это произошло бы уже давным-давно.

Мисс Форбс рассмеялась:

– По-твоему, это весомый довод? Не сложившееся вчера вполне может сложиться сегодня. Ты тогда была еще невинной девушкой. То ли дело сейчас: замужняя женщина! Здесь просматриваются гораздо менее явственные последствия.

Александра покраснела до ушей и, не соизволив ответить, вылетела вон, хлопнув за собой дверью. Глупость какая-то! Да это попросту оскорбительно! Подобные подозрения уязвляли ее гордость и принижали собственный образ, каким он ей представлялся.

К себе она относилась достаточно трезво: охотно признавалась в присущей ей кокетливости и не отрицала, что ничто не доставляет ей такого удовольствия, как держать при себе сонм воздыхателей; дальше этого дело, впрочем, не шло, ибо она была глубоко честной натурой, и ей меньше всего хотелось нанести рану чьей-то жене или невесте или вселить беспокойство в душу Джонатана. Ее кредо можно было выразить в нескольких словах. Природа щедро оделила ее своими дарами, а состояние позволяло выставить их в наиболее выигрышном свете. Было бы неумно не воспользоваться этим, тем более что это доставляло ей неописуемое удовольствие. К тому же в этом жизнеутверждающем мотиве звучали и патриотические ноты: она гордилась тем, что родилась американкой, принадлежит к нации, перед которой открывается блестящее будущее, и ждала от Старого света, чтобы, восхищаясь ею, он признал превосходство женщин с противоположной стороны Атлантики. Роль аристократки, уроженки «хорошей семьи», которую ей не составляло ни малейшего труда исполнять в Нью-Йорке, она хотела довести до совершенства в этом путешествии, и Антуан подвернулся очень кстати: он и будет морской свинкой для ее экспериментов. Наделенная большой практичностью, она усматривала во встрече с ним благоприятные перспективы для продолжения путешествия. Кто лучше, чем этот человек, обладающий несомненным вкусом и вхожий в изысканное общество, сумеет показать ей Париж, да и всю Францию, так, чтобы по-настоящему ее заинтересовать? Ей было нетрудно представить его себе предупредительным рыцарем и искушенным гидом. Обоим Форбсам придется согласиться смотреть на вещи под тем же углом зрения.

Однако, вознамерившись несколько притушить их волнение и примерно наказать, она решила пропустить обед. Что до Антуана, то ему не помешает испытать легкое разочарование, чтобы их встреча, в которой она, кажется, выказала многовато энтузиазма, не наполнила его несбыточными надеждами. Не будучи лгуньей, она не станет давать иных объяснений, кроме намерения спокойно отдохнуть у себя в каюте. Тем больший фурор произведет чуть позже ее появление на ужине у капитана.