Пора свиданий

— Какая наглость, — воскликнула Катрин, выходя из себя, — да разве я должна тебе докладывать? Мне нужно видеть графиню.

Нехотя Готье отступил. Катрин прошла мимо и оказалась во дворе аббатства. Вдогонку он бросил ей:

— В таком случае поспешите! Она долго не протянет. Катрин замерла на месте, как пораженная ударом хлыста, потом медленно повернулась к нормандцу и испуганно посмотрела на него:

— Как? — прошептала она. — Что ты сказал?

— Она умирает. Но вас-то это не должно беспокоить: станет меньше еще одним человеком, стоящим у вас на пути.

— Не знаю, кто ты такой, — сказал ему разозленный Тристан, — но у тебя странные манеры. Почему ты так груб. с хозяйкой?

— А кто вы такой? — вызывающе спросил Готье.

— Тристан Эрмит, оруженосец господина коннетабля, сопровождаю по приказу короля графиню де Монсальви в ее поместье и имею поручение охранять ее от всех неприятностей. Ты удовлетворен?

Готье кивнул. Он снял с подставки факел, горевший около ворот, и молча повел путников в дом для приезжих. После деревенского оживления тишина в аббатстве была разительной: монахи уже удалились в кельи, да и самого аббата не было видно. Только в маленьких окнах постоялого двора виднелись зажженные свечи. На пороге дома не было никого, и Катрин решилась остановить Готье, схватив его за руку.

— А Сара? Она здесь?

Он удивленно посмотрел на нее.

— А почему бы ей быть здесь? Она же уехала с вами… — Она покинула меня, — грустно ответила Катрин. — . Сказала, что возвращается в Монсальви. Больше я о ней ничего не знаю. По дороге она нам не встретилась.

Готье ответил не сразу. Он внимательно посмотрел в глаза Катрин, пожал плечами и иронически заметил:

— Значит, и она тоже! Как вы могли, госпожа Катрин, причинить нам столько зла?

Отчаявшись, она почти крикнула:

— О каком зле ты говоришь? Чем я заслужила ваши упреки? В чем вы меня обвиняете?

— В том, что вы прислали этого человека! — ответил Готье. — Вы могли стать его любовницей, если вам так этого хотелось, но зачем было посылать его сюда, чтобы он на всех углах заявлял о своей любви к вам! Отчего, вы думаете, умирает старая мадам Монсальви… настоящая Монсальви? От исповедей вашего любовника!

— Он мне не любовник! — запротестовала Катрин.

— Ну, тогда ваш будущий супруг. Это одно и то же. Катрин обеими руками вцепилась в широкую ладонь. Ей очень нужно было оправдать себя. Невозможно было больше жить под тяжестью этих обвинений.

— Послушай меня, Готье. Поверишь ли мне, я не только не собираюсь за него замуж, но и больше никогда не увижу его.

Великан не торопился отвечать, казалось, что он ищет ответ в глазах самой Катрин. Понемногу взгляд его смягчился. Он взял ее за руки.

— Да, — сказал он горячо, — я вам поверю, и еще с какой радостью! Теперь идемте, идемте скорей и скажите ей, что это не правда, что вы никогда не думали предавать мессира Арно. Она от этого так страдает!

Тристан Эрмит с удивлением смотрел на эту сцену. Он ничего не понимал в происходящем: чтобы Катрин, придворная дама, опустилась до оправдания перед этой деревенщиной? Такое не укладывалось в его голове. Катрин заметила его удивление и, улыбнувшись, сказала:

— Вам этого не понять, друг Тристан. Я все объясню вам позднее.

Он откланялся и, догадавшись, что нет смысла оставаться более свидетелем последующих событий, попросил, чтобы его проводили в дом, где он и его люди могли отдохнуть. Готье указал на заспанного монаха, который зевал во весь рот.

— Это брат Осеб, портье. Он займется вами. Лошадей нужно отвести в конюшни, люди могут переночевать на сеновале, а вам будет отведена отдельная комнатка.

Тристан еще раз поклонился Катрин и отправился догонять брата Осеба и солдат.

Молодая графиня с волнением переступила порог дома для приезжих, который она покинула много месяцев назад вместе с Арно и Бернаром, уехав в Карлат, что почитала тогда за счастье. Всеми силами она старалась отогнать от себя печальные воспоминания. То, что ожидало ее здесь, требовало спокойствия и мужества.

Войдя в маленькую прихожую с низким потолком, Катрин взволнованно спросила Готье:

— Где мой сын?

— В это время он уже спит.

— Я хочу посмотреть на него. Ведь мы так давно… Готье улыбнулся, взял ее за руку.

— Идемте. Это вам придаст сил.

Он повел ее в темную комнатку, открытая дверь которой вела в другую, едва освещенную. Катрин увидела Донасьену, жену Сатурнена, спавшую на скамеечке. Свеча отбрасывала свет на уставшее, морщинистое лицо старой женщины. Готье прошептал: