Дневники вампира. Ярость

Елена вскочила на ноги и подошла к окну, прислоняясь к раме, и чувствуя прохладный ночной воздух на своей коже. Она чувствовала небольшое головокружение, и пыталась перевести дыхание.

Что она наделала? Она обернулась, чтобы увидеть Бонни, прижатую к Мередит, и обе они смотрели на нее с опасением. Ей было крайне неприятно, что они так на нее смотрят.

— Я сожалею, — сказала она. — Я не подразумеваю тебя, Бонни. У меня нет никого ближе. Я должна была поесть, прежде, чем придти сюда. Дамон предупреждал, что позже я проголодаюсь.

Бонни сглотнула, выглядя еще хуже, чем до этого. — Поесть?

— Конечно же да, — сказала Елена едко. Ее вены горели; именно это она чувствовала. Стефан описывал это прежде, но тогда она не смогла этого понять до конца; она никогда не понимала того, что с ним случалось, когда возникала потребность в крови. Это было ужасно и непреодолимо. — Что вы думаете я ела все эти дни? Воздух? — добавила она вызывающе. — Я — теперь охотник, и мне пора поохотиться.

Она видела, что Бонни и Мередит пытаются справиться, но они не успели скрыть появившееся в их глазах отвращение. Она сконцентрировалась на использовании своих новых способностей, на поиске разумов Стефана или Дамона. Это было трудно, потому что ни один из них не был в ее разуме, тогда, ночью, когда они боролись в лесу, она думала, что может ощущать эту силу.

Но у нее не было никакого способа связаться с ними, и разочарование от этого сделало жжение в ее венах еще хуже. Только она решила, что, возможно, придется идти одной, когда занавески хлестнули ее по лицу, колебаясь от порыва ветра. Бонни с криком покачнулась, столкнув настольную лампу с тумбочки и погружая комнату в темноту. Проклиная все на свете, Мередит пыталась исправить это. Занавески безумно трепетали в появившемся мерцающем свете, и Бонни, казалось, пыталась закричать. Дамон стоял подоконнике открытого окна, опустив одно колено. Он улыбался одной из его самых диких улыбок.

— Вы не возражаете? — он сказал. — Немного неудобно.

Елена посмотрела назад, на Бонни и Мередит, которые стояли напротив туалета, выглядя одновременно испуганными и загипнотизированными. Сама она сердито покачала головой.

— А я думала, что только склонна к излишнему драматизму, — сказала она. — Очень забавно, Дамон. А теперь пойдем.

— И оставим двух таких красивых девушек одних? — Дамон снова улыбнулся Бонни и Мередит. — Кроме того, я только что пришел сюда. Разве кто-нибудь не будет так вежлив и не пригласит меня войти…?

Карие глаза Бонни, беспомощно застывшие, немного смягчились. Ее губы, раскрытые от ужаса, немного разошись. Елена увидела признаки неизбежного оттаивания.

— Нет, никто не будет, — сказала она, встав аккурат между Дамоном и девушками.

— Здесь нет никого для тебя, Дамон — не сейчас, не когда-либо еще. — увидев, как в его глазах вспыхнул вызов, она добавила, — И так или иначе, я ухожу. Не знаю, как ты, но я иду охотиться. — Она почувствовала присутствие Стефана где-то поблизости, на крыше вероятно, и услышала его мгновенную поправку: «Мы идем охотиться, Дамон. Ты же можешь сидеть тут всю ночь, если желаешь».

Дамон с изяществом сдался, стрельнув последним взглядом на удивленную Бонни, перед исчезновением из окна. Бонни и Мередит дернулись вперед в тревоге, очевидно опасаясь того, что он разбился насмерть.

С ним все отлично, — сказала Елена, вновь качая головой. — И не волнуйтесь, сюда он больше не вернется. Я приду сюда в это же самое время завтра. Прощайте.

— Но… Елена — Мередит остановила ее. — Ты бы не хотела переодеться?

Елена оценила свой внешний вид. Платье, семейная реликвия девятнадцатого столетия, было изодрано и потрепано, тонкая белая марля была в некоторых местах порвана. Но не было никакого времени, чтобы исправить это; она должна была поесть.

— Это может подождать, — сказала она. — Увидимся завтра. — она выпрыгнула из окна, так же, как и Дамон до этого. Последнее, что она увидела — Бонни и Мередит странно смотрели на нее.

Она встала после приземления; на сей раз она не ушибала колени. Стефан был там, и он обернул что-то темное и теплое вокруг нее.

— Твой плащ, — сказала она, довольная. На мгновение они улыбнулись друг другу, помня, как он первый раз обернул ее в этот плащ, после того, как спас ее от Тайлера Смоллвуда на кладбище и привел к себе в комнату, чтобы привести в порядок. Тогда он боялся прикасаться к ней. Но, думала Елена, улыбаясь и глядя ему в глаза, это опасение очень быстро прошло.