Гарпия с пропеллером (Долг платежом опасен)

– Так они зашли в первую попавшуюся квартиру!

– Она на каком этаже живет?

– На седьмом.

Костя хмыкнул:

– Однако! Далеко заехали. Обычно шерстят на первом. Да еще говоришь, лифтершу убили.

– Эти два преступления между собой не связаны. Баба Клава небось не захотела пустить в подъезд какого-нибудь отморозка.

Константин принялся насвистывать. Потом хлопнул ладонью по столу:

– Хорошо, завтра к полудню приезжай ко мне на работу, дам тебе список.

Костя был деловым человеком. На следующий день в начале первого в моих руках оказался листочек.

– В Москве осталось всего пять «Волг»-фургонов? – удивилась я.

– Их больше, – пояснил Костя, – но я тут покумекал и решил, что остальные ни при чем.

– Почему?

– Помнишь, немец сказал тебе, что шофер и пассажир вынули из машины носилки? Железные палки с брезентом? Допотопный способ переноса больных, но «Волги»-фургоны другими, современными каталками не оснастить. Следовательно, машину использовали по прямому назначению: для перевозки людей. Таких всего пять, остальные переоборудовали для других целей.

– Каких?

– Пробирки возят, белье в прачечную, питание в детские дома. Фургоны переделаны таким образом, что никакие носилки туда не лезут. Если твоего Олега и увезли с Рыльской улицы, то в одной из этих пяти машин.

Я вышла на улицу, села в «Пежо», раскрыла атлас и принялась прокладывать маршрут. Первый визит нанесла в Боткинскую больницу. Там меня ожидал сюрприз. «Волга»-фургон, несмотря на преклонный возраст, бойко бегала по улицам столицы, только управляла ею женщина, Калинина Нина Петровна.

– Старушка на старухе ездит, – хихикая, пояснил мне молоденький завгар, – никому из ребят неохота на развалюхе позориться, а Нине Петровне даже нравится, «Волга» у нее вроде персональной машины.

– Тридцать первого декабря позапрошлого года тоже она за рулем сидела?

– Больше некому, – ответил он, – если Калинина заболела, фургон тут куковать останется.

Я со спокойной душой вычеркнула первую строчку и отправилась в другую больницу. Там заведовал гаражом маленький сморщенный старичок с весело блестевшими глазками. Узнав, что к нему явилась корреспондентка, пишущая об истории автомобиля «Волга», дедок приосанился и вывалил кучу технических подробностей, от которых у меня закружилась голова. Карбюратор, амортизатор, генератор, катализатор…

– Так ваша «Волга» на ходу? – прервала я его.

– А как же!

– И кто на ней ездит?

Дедушка хитро подмигнул мне:

– А кто надо!

– Сделайте милость, познакомьте меня с шофером.

– Зачем?

– Ну, хочу расспросить о машине.

– Сам расскажу, – разозлился дедок и завел прежнюю песню.

Бензопровод, тормозные колодки, ходовая часть, сцепление… Меня слегка затошнило, я предпочитаю ездить на «Пежо» и не задумываться о том, что находится под капотом.

Битый час я так и этак пыталась выдавить из завгара имя шофера, но потерпела полное фиаско и решила наведаться в бухгалтерию, чтобы заглянуть в путевой лист.

– Эй, журналистка, – тихо окликнул меня уже во дворе мужчина лет сорока в грязных джинсах, с промасленной тряпкой в руках, – зачем тебе знать, кто на фургоне катается?

Я вздохнула:

– Редакция материал заказала и потребовала обязательно интервью с шофером!

Механик ухмыльнулся:

– У Сергеевича она.

– У кого?

– Ну ты сейчас с Петром Сергеевичем разговаривала, завгаром нашим, он сам на «волгаре» и катается.

– Почему же он не захотел мне сказать? – опешила я.

Слесарь рассмеялся:

– Ясное дело почему! Сергеевич фургон давным-давно в деревню отволок, под Рязань, там и рулит летом. Плохо разве? Машину не покупал, а имеет. Своя рука владыка. Небось напел вам, что фургон не на ходу, вот вышестоящее начальство и забыло про колымагу. Да и кому она нужна? Стыд, а не автомобиль, зато Сергеевичу в самый раз мешки с картошкой возить. Ежели кто проверку затевает, он под Рязань смотается, и готово, стоит «Волга» на месте, без колес. Одним словом, приватизация тачки!

– И давно он ее «приватизировал»? – заинтересовалась я.

Механик пошевелил губами:

– Ну… лет пять уж будет. Правда, сначала только на субботу с воскресеньем брал, а потом осмелел и вообще притырил. Эх, хорошо быть начальством!