Гарпия с пропеллером (Долг платежом опасен)

– Федор ее не брал! – воскликнула Рита. – И потом, я не стану ничего возмещать! Мы не были расписаны!

Она опять схватилась за сигареты, закурила и сердито бросила:

– Между прочим, год с лишним прошел, а ваш клиент только опомнился! Ну ваще!

– Мыльников не оставил ни телефона, ни адреса, – парировала я, – Гладышев забыл записать номер «Скорой помощи». Знаете, сколько «Волг» в Москве? Вот я тринадцать месяцев вас и искала! Федор-то, оказывается, умер. Кстати, я абсолютно уверена, что он не брал сумочку. Мыльников все время стоял около Гладышева, сначала разбирался, потом деньги платил, в общем, был на виду. Похоже, что барсетку прибрал его компаньон.

– А я тут при чем? – вскинулась Рита.

– Скажите, вы не знаете, с кем Федор в тот день ездил по городу?

– Знаю, – кивнула Рита, – друг у него имелся, Колька Махов, гад!

– Почему гад?

– Такой уродился, – вскипела официантка, – не разлей вода были! Отвратительный парень, он Федю постоянно во что-то втягивал, использовал, зарабатывал на нем. Если машина нужна, сразу прибегал. А Федя жалостливый был, вечно Махову помогал и денег с него не брал. Это он его отравил!

Глава 21

– Кто кого? – не поняла я.

Рита стала водить пальцем по столешнице.

– Колька, если приходил, никогда ничего с собой не приносил: ни торта, ни конфет, ни колбасы – жадный очень. Вот поесть он любит, сядет, навернет чужих харчей да еще сигаретку попросит. А сам никогда не угощал! Во всяком случае, ни Федю, ни меня.

Поэтому Рита безмерно удивилась, увидев седьмого января Николая с водкой и закуской.

– Рождество никак, – засмеялся он, – надо отметить!

– Ну-ка пожарь нам картошечки, – велел Федя Рите.

Она недолюбливала Махова, но спорить с сожителем не решилась. Как-то раз она брякнула:

– Твой Колька противный, не нравится он мне.

Мыльников схватил любовницу железной хваткой за плечо и рявкнул:

– Имей в виду, Николаша мне как брат. Еще раз пургу погонишь, выгоню. Чтоб без базара! Ясно?

Рита испугалась и больше никогда не роптала при виде Николая. Впрочем, имейся у нее в паспорте штамп, она бы устроила скандал и вынудила мужа дать от ворот поворот мерзкому дружку. А так! Какие у нее права? Единственное, что Рита себе позволяла, это не садиться за стол вместе с мужчинами. В тот вечер, расставив тарелки, она буркнула:

– Пойду лягу, голова болит.

Федор слегка нахмурился, но промолчал, а Колька, гадко ухмыльнувшись, заметил:

– У моей сестры тоже то одно ноет, то другое. Старая стала – разваливается.

Рита надулась и хлопнула дверью спальни. Мужики остались пьянствовать. У Федора в квартире было две комнаты, поэтому, проснувшись ночью и обнаружив, что лежит в кровати одна, Рита не насторожилась, подумав, что любимый обиделся на нее и лег в гостиной.

Но утром, не увидев сожителя на диване, Рита испугалась, вбежала на кухню…

Потом она без конца спрашивала у врача, констатировавшего смерть Федора:

– Ну почему, почему, почему?

Доктор пожал плечами:

– Вскрытие покажет. Думается, дело в водке, выпил эрзац – и готово.

Патологоанатом вынес вердикт: Федор отравился метиловым спиртом.

Рита бросилась разыскивать Николая, телефона его она не знала, а блокнотик, куда Мыльников записывал нужные номера, куда-то подевался. Только через неделю после смерти Федора Рита сообразила, что «склерозник», скорее всего, лежит в машине, в бардачке. Она кинулась в поликлинику. Честно говоря, она сначала не думала об убийстве, просто хотела посмотреть на Николая и сказать:

– Ты из-за своей жадности купил бутылку на помойке! Из-за тебя погиб Федор!

Но потом ей в голову пришла простая мысль. Поллитровка была одна, значит, пили они вместе, но Коля-то живой… Следовательно, он каким-то образом ухитрился подсунуть приятелю отраву. Надо было сообщить о подозрениях в милицию.

Рита вытащила из «Волги» блокнотик и попросила нового шофера:

– Запиши мои телефоны и, когда явятся из легавки, дай их ментам. Пусть мне звонят, с Фединой квартиры я к себе съеду.

Но ей никто так и не позвонил. Рита сходила в районное отделение, но дальше дежурного не прошла.

– Отравили, говоришь, – хмыкнул противный лысый мужик в форме, – ну, ну… А ты ему кто будешь, жена?