Полуночный танец дракона

— Что ты спросил? — встрепенулась жена.

— Я спросил: кем бы или чем бы ты ни был, ответь мне, вернется ли ко мне сон, если мы сыграем еще одну, последнюю игру? Самую-самую последнюю? Я почувствовал, как легкий ветерок коснулся моего лица и рук. Луна на мгновение скрылась за тучкой. Это был знак. Я пошевелился, ветерок шевельнулся тоже.

— И что же?

— Мы сыграли последнюю игру.

— Я действительно слышала какие-то странные звуки. — Она вздохнула. — И кто же победил?

— Мы оба, — ответил он.

— Это невозможно.

— Возможно. Если только постараться.

— И выиграли вы оба.

— Именно так — оба.

Она тоже подошла к окну и посмотрела на опустевшую площадку.

— Но кто же снял корзину и щит? Неужто ты?

— Ну а кто же еще?

— Я не слышала, как ты доставал лестницу.

— И все-таки. Знала бы ты, каких сил мне стоило взобраться на нее, а спускаться было и того тяжелее. Полно пыли в глазах, ничего не видел.

— И куда же ты все это подевал?

— Понятия не имею. Мы найдем их в самый неожиданный момент.

— Слава богу, все уже позади.

— Да, да… Но знаешь, что самое хорошее?

— Ты о чем?

— Мы сыграли вничью, — ответил он и, немного помолчав, повторил:

— Вничью.

Tete-a-Tete (2002)

Гуляя однажды летним вечером по дощатым дорожкам приморского парка, мы, я и мой приятель Сид, увидели на одной из стоявших возле самой кромки прибоя скамеек знакомую картину.

— Смотри, — сказал я, — и слушай.

Мы стали смотреть и слушать.

На скамейке сидела старая еврейская чета, ему лет семьдесят, ей — лет шестьдесят пять. Они громко разговаривали, горячо жестикулируя и не слушая друг друга.

— Сколько раз тебе это можно говорить!

— Ты мне ничего не говорил! Ничего, слышишь?!

— Нет, говорил! Я всю жизнь тебе что-то говорю! И таки важные вещи, если бы ты хоть раз попыталась понять!

— Таки важные, послушайте его! — возмутилась она. Да назови хотя бы одну!

— Начнем со свадьбы.

— Со свадьбы?!

— С чего же еще? Весь этот бред, вся эта неразбериха!

— И кто же в ней был виноват?

— Я могу доказать как дважды два…

— Не надо мне ничего доказывать! Я отказываюсь тебя слушать!

И так далее, и так далее, и так далее.

— Жаль, диктофона нет, — сказал я.

— Зачем он тебе? — усмехнулся Сид. — Я смогу воспроизвести их диалог слово в слово в любое время дня и ночи!

Мы продолжили прогулку.

— Они сидят каждый вечер на этой самой скамейке уже много лет!

— Да, — покачал головой Сид. — Смех, да и только.

— А мне от этого почему-то грустно.

— Грустно? Брось ты! Они ужасно похожи на героев какого-нибудь дешевого водевиля театра «Орфеум»!

— Тебе действительно нисколько не грустно?

— О чем ты говоришь? Готов поспорить, они женаты уже лет пятьдесят. Эта перепалка началась еще до свадьбы и продолжилась сразу, как только закончился медовый месяц.

— Они просто не слушают друг друга.

— Да, но они делают это по очереди! Сначала она не слушает, потом он. Будь иначе, они тут же обратились бы в камень. Все точно по Фрейду.

— С чего ты взял?

— Они просто выплескивают все! Не остается никаких претензий, никаких страхов. Спорю, они укладываются спать, не переставая ругаться, и через две минуты засыпают с улыбкой на губах!

— Ты полагаешь?

— То же самое происходило с моими дядей и тетей, подобные баталии их только закалили.

— И сколько же лет они прожили?

— Тетушка Фанни и дядюшка Эйза? Восемьдесят и восемьдесят девять.

— Так долго?

— Словесная диета, сам понимаешь. Еврейский бадминтон: он подает — она отбивает, она подает — он отбивает. При этом, конечно же, никто не выигрывает, но, заметь, и не проигрывает.

— Я никогда об этом не задумывался.

— Ну так подумай. Пойдем, пора подкрепиться.

Мы повернули назад и направились к воротам парка.

— И еще одна вещь, — сказал старик.

— И еще тысяча других вещей.

— А кто это считал? — сказал он.

— А вот смотри. Куда я положила этот список?

— Список! Кому нужны твои списки?