12 ульев, или Легенда о Тампуке

— Что я должен делать?

— Пойдемте, я покажу, — вежливо сказал Файнберг.

В сопровождении Ханы они двинулись к комнате с мешками.

Дружный вздох облегчения провожал Мозга легким ветерком.

Кнабаух уходил. Паук продолжал сидеть за столом в расстегнутой на груди робе. Напротив него Жернавков вырезал на краю стола: "Вова

Вова = тюрьма". Закончив, Владимир Федорович полюбовался делом рук своих. Эстетически надпись получилась идеально — буква к букве. А вот смысловое содержание требовало корректировки. Он снова взял нож и добавил вопросительный знак. Настольная мудрость обрела шекспировскую недоговоренность и в то же время — стилистическое изящество. Жернавков довольно хмыкнул и пошел провожать Кнабауха с героином.

Глава 43

МОЙ, СРЕДИ ЧУЖИХ!..

Капитан Потрошилов вздрогнул. Из подъезда, находящегося под пристальным наблюдением около двух часов, вышел человек с мешком в руках. Он остановился на крыльце, с удивлением рассматривая окружающие машины. Вокруг все замерло. Застыли серьезные мужчины, интенсивно гуляющие по двору. Как по команде, люди в машинах прекратили двигаться и разговаривать. Собровцы, укрывшиеся на дальних и ближних подступах, напряглись, продолжая профессионально сливаться с местностью.

Потрошилов, не отрываясь, смотрел на мешок в руках человека. Алик мог поклясться, что именно в таких хранится гипс в травмпункте. Он уже готов был дать команду группе, захвата, но последние слова никак не хотели слетать с губ.

Что-то останавливало. Что-то очень знакомое в облике человека с мешком. Присмотревшись, Потрошилов застыл в нерешительности. На крыльце стоял Профессор! Его собственный агент-информатор! Лихорадочно протирая очки, Альберт Степанович решал, как поступить. Собственно, рассуждая логически, Профессор не должен был сам лезть в западню, о которой прекрасно знал. Значит, обстоятельства изменились, потребовав ловли на живца.

Алик впился глазами в одинокую фигуру в пальто и зимней шапке. Секретный агент не торопился, будто чувствовал, что решается его судьба. Потрошилов выругался хриплым от бесчисленной «Примы» голосом:

— Гадость неприятная! — это относилось скорее к ситуации, чем к кому-то конкретно.

Наконец он принял решение. Мосты были сожжены, сомнения отброшены, Рубикон перейден, и последняя сигарета докурена.

Алик глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и сказал решительно, склонившись к рации в бардачке:

— Второй... Это... Пока ждем!

— ...ля?!.. — озадаченно ответил голос командира группы захвата.

Но Альберт Степанович был уверен в своей правоте. Настоящий оперативник должен на сто процентов обеспечить безопасность своему агенту. Только на взаимном доверии можно строить плодотворное сотрудничество. Он, не выпрямляясь, отчетливо проговорил:

— Второй! Пожилого человека в очках не трогать! Он свой. Как поняли? Прием!

В автобусе, стоящем за помойкой в соседнем дворе, раздался виртуозный мат. Сортировка во время операции усложняла действия группы вдвое. Как правило, для СОБРа все, не имеющие на голове маски, являются совершенно чужими.

— Я, е.., ему что — «Альфа»? Сейчас! Всех очкариков спасем и сохраним на х...! — Вызверился командир. — Все слышали, гоблины? Деда в очках не гасить! Если какой-нибудь пудель на букву «мэ» изувечит одуванчика, я, ...ля, его в коровью лепешку вы...сушу!

Отдав указания, Потрошилов выпрямился, ожидая развития событий.

Профессор мелкими шажками направился к багажнику «мерседеса», постоянно оборачиваясь.

Сердце Алика сладко заныло в предчувствии удачи. Дверь подъезда распахнулась, выпуская на просторы Лиговки мужчину в кожаном пальто. Негра с ним не было. «Вот оно что! — понял Потрошилов. — Обмен...» Он надул щеки, гордясь собственной проницательностью. Алик рыбкой нырнул на связь, протаранив лбом торпеду:

— Второй! Приступить к задержанию! Особое внимание — объекту у подъезда! Мужчина в кожаном пальто, с мешком в руках направляется к задней части автомобиля марки «мерседес»...

Он еще долго бубнил, согнувшись в три погибели и потея от усердия. В решающий момент капитан Потрошилов взял руководство операцией на себя. Вот только командир группы захвата отключился сразу после слова «приступить». Больше его ничто не интересовало. Поднявшись с сиденья автобуса во весь рост, он скомандовал:

— Ну, е... — фас!!!

Операция началась. Оба автобуса СОБРа перегородили выезд со двора. Из них безмолвными громадами вылетели крупногабаритные парни в бронежилетах и масках. Из подъездов, подвалов и с крыши трансформаторной будки к гуляющим по двору деловитым мужчинам метнулись стремительные тени. От просунутых внутрь автоматных стволов дождем посыпались тонированные стекла микроавтобуса.