12 ульев, или Легенда о Тампуке

— Угадал — горя не знал! Домой, на Кавказ, машину пригнал!

Толстый волосатый палец отлистнул от пухлой «котлеты» пятисоток две бумажки:

— Э, дарагой, зачэм дразнишь, да? Здэсь шарик!

Стрижак перевернул пустой стаканчик щелчком пальцев.

— Ставка удваивается! Кто видел, где шарик?! Вот вы, мужчина, — он ткнул Пименова в район колена, — ставьте две — отдам четыре, будем жить с Кавказом в мире!

Герман Семенович оторвал взгляд от входа в кафе и посмотрел вниз. Где находится кусок поролона, было неизвестно. Впрочем, можно было и ошибиться. Все равно казенные деньги оставались в группе. Но сделать ставку он не успел.

— Зачэм, слышишь, да? Я играю, — джигит в «пропитке» отсчитал две тысячи и протянул их Стрижаку. — Эта давай!

Под вторым стаканчиком тоже было пусто.

Через десять минут «на войну» денег не осталось. Пименов подозрительно посмотрел на подчиненного. Тот пожал плечами и заорал, перекрикивая толпу и дребезжащие неподалеку трамваи:

— Новая игра — лучше лото, пришел с деньгами, ушел без пальто!

Кавказец пощупал было «пропитку». Ощупывание окончательно испортило настроение. Глаза гостя города на Неве начали вращаться, как колесо обозрения. Затем налились какой-то мутно-красной жидкостью. Пименов укоризненно посмотрел на подчиненного и со вздохом подошел поближе.

— Ти слишишь, ара, где мои...

— Все он слышит! — сквозь дым торчащей изо рта папиросы громко произнес Герман Семенович. — Еще играть хочешь?

Чтобы увидеть, кто это сказал, игроку пришлось поднять вверх свое лицо кавказской национальности. То, что он там увидел, ему не понравилось. Джигит плюнул в грязный снег и быстрым шагом ушел к вокзалу. Вслед ему понеслось:

— Кручу, верчу — запутать хочу!

Герман Семенович издал негромкий шипящий звук, подавая сигнал группе. Возле «Черной моли» начали появляться странные люди...

Первой у входа возникла женщина в темных очках и огромном парике. Солнца в этот час в Питере не было. И не ожидалось минимум до апреля. Она прошлась перед кафе взад-вперед и стремительно нырнула под арку. Во дворе женщина пробыла недолго. Пименов наблюдал за процессом со всевозрастающим удивлением. С пристрастием изучив близлежащие ларьки и припаркованные машины, дама в парике одним прыжком оказалась на крыльце «Черной моли». Напоследок она еще раз внимательно осмотрела площадь и скрылась в кафе. Герман Семенович наклонил голову и сказал себе за пазуху:

— Третий, вошла женщина. Пригляди за ней, эт'самое.

После безуспешных поисков мафии на улице Валентина Петровна Потрошилова прошлась по залу, вглядываясь в лица посетителей. Не обнаружив ничего подозрительного, она прокралась к свободному столику у дверей и замерла в ожидании под присмотром официанта Бондаренко.

Второй подозрительный субъект появился со стороны троллейбусной остановки. Между поднятым воротником и надвинутой на глаза широкополой шляпой торчали только острый кончик носа и темные очки. Солнца в городе по прежнему не ожидалось. По дороге он ни с того ни с сего заглянул во внутренний дворик, где находился служебный вход «Черной моли». Затем субъект приступил к изучению ларьков и машин. Герман Семенович замер на месте, наблюдая за его лихорадочными метаниями. Попетляв между лотком с пирожками и одиноким заснеженным кустом, человек в шляпе юркнул в «Черную моль». Пименов закашлялся, скрывая рвущийся наружу смех, и пробормотал в микрофон:

— Внимание, Третий. «Шпион» в шляпе. Контролируй.

Тем временем игра в «наперстки» шла своим чередом. Вид лейтенанта Стрижака заставил Германа Семеновича тоскливо застонать. Константин вошел в раж. Он уже не тратил сил на заводные рекламные вопли и двигался как автомат. Глаза его сверкали лихорадочным блеском. Снизу раздавалось только приглушенное бормотание:

— Делаем ставки, господа. Если шарик не нашел, развернулся и ушел!

«Катала» явно был в ударе. Словно загипнотизированные им, люди тоже говорили негромко, делая ставки после недолгих размышлений. Деньги так и сыпались ему в руки. Герман Семенович попытался остановить разошедшегося не на шутку подчиненного, но не тут-то было. За две минуты лейтенант «обул» шефа на «оперативные» пять тысяч, не обращая внимания на условные сигналы. В отчаянии Пименов поставил свои кровные пятьсот рублей, одновременно попытавшись наступить Стрижаку на руку. Тот ловко увернулся, буркнув снизу:

— Ноги в сторону от трудового народа!