Время, вот твой полет

— Не убегайте! — закричал мистер Филдс. — Не пугайтесь, это не война!

Но лица у Джанет, Роберта и Уильяма становились от фонтанов холодного огня то белыми, то розовыми, то голубыми.

— Мы и не испугались, — стоя неподвижно, сказала Джанет.

— К счастью, — заявил мистер Филдс, — сто лет назад фейерверки запретили, положили конец всем этим взрывам.

Дети танцевали, придумывая свои танцы на ходу, белым бенгальским огнем писали на ночном летнем воздухе свои имена и заветные мечты.

— Мне бы тоже хотелось так делать, — сказала Джанет негромко. — Писать в воздухе свое имя. Посмотрите на них! Мне бы тоже этого хотелось.

— Что, что? — Мистер Филдс не расслышал.

— Ничего, — сказала Джанет.

— Бах! — шептали Уильям и Роберт, стоя под ласковыми летними деревьями, в темноте не отрывая взгляда от красных, белых, зеленых огоньков на чудесных летних газонах. — Бах!

Октябрь.

В последний раз Машина Времени остановилась в месяце горящих листьев. Люди с тыквами и кукурузными стеблями в руках спешили в сливающиеся с темнотой дома. Танцевали скелеты, носились летучие мыши, пылали свечи, а в пустых передних за открытыми дверями домов раскачивались подвешенные яблоки.

— Халлоуин, — сказал мистер Филдс. — Апогей ужаса. Это был век суеверий, как вы знаете. Потом сказки братьев Гримм, призраки, скелеты и вся прочая чушь были запрещены. Вы, дети, слава богу, выросли в очищенном от заразы мире, где нет ни теней, ни призраков. У вас другие, достойные праздники — День рождения Уильяма К. Чаттертона, День Труда, День Машин.

Стояла октябрьская ночь, на улице уже не было ни души, а они прохаживались возле того же дома, всматривались в темноте в пустые тыквы с вырезанными в них треугольными глазами, в маски, выглядывающие из темных чердаков и сырых подвалов. А внутри дома — подумать только! — собрались дети и, сидя на корточках, смеялись, рассказывали друг другу разные истории.

— Я хочу быть с ними, — сказала наконец Джанет.

— Конечно, как социолог, — сказали мальчики.

— Нет, — сказала она.

— Что? — спросил мистер Филдс.

— Нет, просто хочу быть в этом доме, хочу здесь остаться, хочу видеть все это и быть здесь и больше нигде; хочу, чтобы были хлопушки, и тыквы, и цирк, хочу, чтобы было Рождество, был День святого Валентина, было Четвертое Июля — такие, какими мы их здесь видели.

— Это переходит все границы… — начал мистер Филдс.

Но внезапно Джанет сорвалась с места:

— Роберт, Уильям, бежим!

Мальчики бросились за ней.

— Стойте! — закричал мистер Филдс. — Роберт! Ага, Уильям, ты попался! — Он успел схватить Уильяма, но другой ускользнул. — Джанет, Роберт, сейчас же вернитесь! Вас не переведут в седьмой класс! Вы провалитесь, Джанет, Роберт! Роберт!

Бешеный порыв октябрьского ветра пронесся по улице и исчез вместе с двумя детьми среди стонущих деревьев. Уильям вырывался и пинал мистера Филдса ногами.

— И ты за ними, Уильям! Нет, ты вернешься со мной домой! А те двое еще очень пожалеют. Захотели остаться в прошлом? — Мистер Филдс кричал уже во весь голос. — Ну что ж, Джанет и Роберт, оставайтесь в этом ужасе, хаосе! Пройдет всего лишь несколько недель, и вы, плача, прибежите сюда, ко мне. Но меня здесь не будет! Я покидаю вас в этом мире — пусть вы здесь сойдете с ума!

Он потащил Уильяма к Машине Времени. Мальчик рыдал.

— Пожалуйста, мистер Филдс, ну пожалуйста, не берите меня больше сюда на экскурсии…

— Замолчи!

Мгновение — и Машина Времени унеслась назад в будущее, к подземным городам-ульям, к металлическим зданиям, металлической траве, металлическим цветам.

— Прощайте, Джанет, Боб!

Словно вода, заливал улицы городка холодный октябрьский ветер. И когда он стих, за всеми детьми, приглашенными и неприглашенными, в масках или без масок, уже затворились двери домов, к которым их принесло его могучее течение. Ни одного бегущего ребенка не видно было в ночи. Ветер причитал в верхушках голых деревьев.

А внутри просторного дома, при свечах, кто-то наливал всем холодный яблочный сидр, наливал каждому, неважно кто он и откуда.

Все лето в один день

— Готовы?

— Да!

— Уже?

— Скоро!

— А ученые верно знают? Это правда будет сегодня?

— Смотри, смотри, сам увидишь!

Теснясь, точно цветы и сорные травы в саду, все вперемешку, дети старались выглянуть наружу — где там запрятано солнце?