32  

— Мэтт…

— Вот что я хочу спросить на самом деле: в чем смысл? Может, все это — какая-то космическая шутка, которой я не понимаю? Или просто огромная идиотская ошибка? Понимаешь, что я хочу сказать?

— Понимаю, Мэтт. — Стефан сел и запустил пальцы в волосы. — Если ты помолчишь минутку, я попытаюсь ответить тебе.

Мэтт пододвинул стул и сел на него верхом:

— Поехали. Ты уж постарайся.

Он смотрел на него угрюмо и вызывающе, но Стефан видел, что за этим взглядом скрывается невыносимая боль.

— Я повидал много зла, Мэтт, больше, чем ты можешь себе представить, — начал Стефан. — Я сам творил зло. Зло всегда будет частью моей натуры, как бы я этому ни сопротивлялся. Иногда мне казалось, что человеческая раса — зло, намного большее, чем наша. Иногда — что в обеих наших расах так много тех, кто сеет зло, что уже неважно, что происходит со всеми остальными.

Впрочем, если разобраться, то я знаю ненамного больше, чем ты. Нет, я не могу тебя утешить: мол, конечно, смысл есть. Или: да, рано или поздно все будет хорошо. — Стефан посмотрел Мэтту в глаза и сказал, тщательно подбирая слова: — Но у меня к тебе встречный вопрос. Ну и что тогда?

Мэтт уставился на него.

— И что тогда?

— Вот именно. И что тогда?

— Если вселенная — это зло и, как ни старайся что-нибудь исправить, все равно все без толку? — В голосе Мэтта все отчетливее звучало недоверие.

— Да, именно. Ну и что тогда? — Стефан наклонился вперед. — Что ты, Мэтт Ханикат, станешь делать, если окажется, что все, что ты сказал, — правда? Что будешь делать ты, лично ты? Сложишь руки и поплывешь по течению?

Мэтт крепко сжал спинку стула.

— Ты это о чем?

— Можно ведь и так — просто плыть по течению. Дамон все время это твердит. Можно встать на сторону зла — ведь зло всегда побеждает. И никто тебя не упрекнет. Ведь если весь мир таков, то с какой стати ты должен быть другим?

— К чертям собачьим! — заорал Мэтт. В его синих глазах пылал огонь; он даже привстал со стула. — Пускай Дамон так и делает! Но, даже если мы проиграли, это не повод сидеть сложа руки. Даже если я буду точно знать, что мы проиграли, я все равно буду бороться. Проклятье, я должен бороться!

— Я знаю. — Стефан откинулся на спинку, и на его губах промелькнула слабая улыбка. Она была усталой, эта улыбка, но в ней ясно читалось, что в этот момент он чувствует внутреннюю близость с Мэттом. А через секунду он догадался по лицу Мэтта, что тот это понял.

— Я знаю. И я тоже так считаю, — продолжал Стефан. — Нельзя сдаваться только потому, что у нас мало шансов. Мы должны бороться, потому что иначе остается только одно — сдаться.

— Я не собираюсь сдаваться, — стиснув зубы, сказал Мэтт. Наконец-то пламя, которое все это время пылало глубоко внутри, пробилось наружу. — Ни в чем. И никогда.

— Никогда — это довольно долгий срок, — усмехнулся Стефан. — В общем, не знаю, стоит оно того или не стоит, но я тоже собираюсь бороться. Я понятия не имею, есть ли у меня шансы. Но я попытаюсь.

— Это единственное, что мы можем, — сказал Мэтт. Он медленно встал и выпрямился. Напряжение ушло из его мышц, а глаза опять стали голубыми, пронзительными — такими, какими их помнил Стефан. — Ладно, — тихо закончил он. — Если ты нашел то, что искал, лучше бы нам вернуться к девушкам.

Стефан задумался, стараясь переключиться.

— Мэтт, если я все понял правильно, то в ближайшее время девушкам ничего не грозит. Хотя все равно будет лучше, если ты их подменишь. А я почитаю еще кое-что, раз уж пришел сюда. Был такой человек, по имени Гервасий Тильберийский,[3] который жил в начале XIII века.

— Еще до тебя? — ухмыльнулся Мэтт, и на лице Стефана появилась тень улыбки. Секунду они стояли молча, глядя друг на друга.

— Договорились. Думаю, встретимся у дома Викки. — Мэтт пошел было к двери, но тут же остановился. Внезапно он снова обернулся и протянул руку: — Я рад, что ты вернулся, Стефан.

Стефан пожал его руку:

— А я рад, что ты это сказал.

Больше он не произнес ни слова, но где-то внутри почувствовал тепло, которое чуть-чуть смягчило острую боль.

И чувство одиночества.

8

Оттуда, где сидели Бонни и Мередит, было видно только окно Викки. Лучше было бы подобраться поближе, но тогда их могли увидеть.

Мередит допила остатки кофе из термоса, зевнула, тут же виновато спохватилась и посмотрела на Бонни.

  32  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×