Мари молча лежала в темноте.
- Ну разве не здорово? - спросил он сквозь смех из-за двери.
Она ничего не ответила.
- Как ты думаешь? - переспросил он.
Внизу на площади послышались чьи-то тихие шаги - и удалились.
- Эй! - позвал он, продолжая чистить зубы.
Мари лежала, вперив глаза в потолок, и грудь ее часто-часто вздымалась - и все чаще и чаще, воздух вырывался из ее ноздрей, а в уголке рта показалась тоненькая струйка крови. Глаза ее были широко распахнуты, руки неистово терзали края простыни.
- Эй! - снова окликнул он из-за двери.
Мари не ответила.
- Господи... - бормотал себе под нос Джозеф. - Да точно тебе говорю. - Он влез головой под струю и начал полоскать рот. - Уже завтра утром...
Со стороны ее кровати не доносилось ни звука.
- Странные все-таки существа эти женщины, - сказал Джозеф, обращаясь к своему отражению в зеркале.
Мари все лежала на кровати.
- Точно тебе говорю, - продолжал бубнить он, с бульканьем полоща горло антисептиком, затем громко сплюнул в раковину. - Завтра утром ты встанешь и побежишь...
Ни слова в ответ.
- Скоро они закончат чинить автомобиль.
Ни слова.
- Ты погоди, утро вечера мудренее. - Джозеф открутил крышечку и стал протирать лицо освежителем. - Думаю, закончат чинить уже завтра. Ну в крайнем случае - послезавтpa. Ты ведь не против провести здесь еще одну ночь?
Мари ничего не отвечала.
- Не против? - переспросил он.
Никакого ответа.
Полоска света под дверью расширилась.
- Мари!
Он открыл дверь.
- Спишь?
Она лежала, глядя перед собой расширенными глазами, грудь ее тяжело вздымалась.
- Ну, значит, спишь, - заключил он. - Спокойной ночи, дорогая.
Джозеф лег в кровать.
- Устала, наверное.
Она не ответила.
- Устала... - повторил он.
За окном ветер качал фонари. Комната была темной и длинной, как туннель. Через минуту Джозеф уже дремал.
А Мари все так же лежала с открытыми глазами, и грудь ее то поднималась, то опускалась, и на руке тикали часы...
В такую погоду было здорово ехать через тропик Рака. Сверкающий автомобиль мягко подпрыгивал на ухабах, петлял между сопками, с ревом вписывался в крутые повороты, оставляя за собой легкое облачко дыма и все больше приближаясь к Соединенным Штатам. В машине сидел Джозеф - как всегда свежий, румяный и в панаме. На коленях у него уютно свернулся неизменный фотоаппарат - он не расставался с ним даже за рулем. К лацкану желтого пиджака была пришпилена черная шелковая ленточка.
Оглядывая проносящийся пейзаж, Джозеф рассеянно взмахнул рукой, словно обращался к попутчику... но осекся. Тут же его губы тронула глуповатая улыбка - он снова отвернулся к окну и принялся мычать себе под нос какой-то мотив. В то время правая его рука тихонько подкрадывалась к соседнему сиденью...
Оно было пусто.
Пристальная покерная фишка работы А.Матисса
The Watchful Poker Chip of H. Matisse
1954
Переводчик: Михаил Пчелинцев
Сейчас, в момент нашего с ним знакомства, Джордж Гарви - ничто, нуль без палочки. Позднее он будет щеголять моноклем работы самого Матисса - белой покерной фишкой с изображением голубого глаза. Вполне возможно, что еще позднее из золоченой клетки, вделанной в искусственную ногу Джорджа Гарви, польются трели и рулады, а левая его рука обретет новую - красная медь с нефритом! - кисть.
Но сперва взгляните на ужасающе заурядного человека.
- Финансовую секцию, дорогая?
Его квартира, вечер, шорох газет.
- Метеорологи пишут: "Ожидается дождь".
Дыхание, черные волоски в ноздрях колышутся - внутрь-наружу, внутрь-наружу, тихо, спокойно, размеренно, час, другой...
- Пора и ложиться.
По внешности - прямой потомок восковых витринных манекенов образца 1907 года. Умеет, на зависть всем магам и фокусникам, сесть в зеленое велюровое кресло и - исчезнуть. Отвернитесь - и вы уже забыли его лицо. Тарелка манной каши.
И вот, случайнейшая из случайностей сделала его ядром, средоточием авангардного литературного течения, дичайшего на памяти человечества.
Уже двадцать лет супруги Гарви жили в гулкой пустоте одиночества. Прелестная женщина, однако опасность неизбежной встречи с ним вчистую отпугивала всех возможных посетителей.
Гарви обладал способностью мгновенно мумифицировать людей - о чем не догадывались ни его жена, ни он сам. Супруги утверждали, что после суматошного рабочего дня им очень приятно провести вечер спокойно, в обществе друга. Оба выполняли тусклую, бесцветную работу. Случалось, что даже они сами не могли припомнить название тусклой, бесцветной фирмы, поручавшей им эту работу - белая краска на белом.