Октябрьская страна

- Нет, нет!

Чарли сел как подброшенный, с треском разорвал простыню пополам.

- Я не хочу слушать! - ревел он. - Я не хочу слушать!

- То ли будет, когда все ребята узнают, какая грошовая подделка мокнет в твоей знаменитой банке! Вот уж они посмеются, прямо кататься со смеху будут!

- Ты... - Чарли схватил ее за запястья, - ...ты хочешь им рассказать?

- Боишься, Чарли, что мне не поверят? Что посчитают меня за врушу?

- Ну почему ты не можешь оставить меня в покое? - Он яростно отшвырнул Теди. - Мелкая пакостница! Тебе ничто никогда не нравится, ты завидуешь всему, что бы я ни сделал. Этой банкой я немного поприжал тебе хвост, так ты и спать не могла, все придумывала, как бы мне нагадить!

- Ладно, - рассмеялась Теди, - никому я ничего не скажу.

- Не скажу! - с ненавистью повторил Чарли. - Главное ты уже сделала: испоганила все для меня. Теперь не так-то уж и важно, расскажешь ты кому еще или не расскажешь. Мне ты уже рассказала, и вся моя радость на этом кончилась. А все ты и Том Кармоди. Мне так хотелось стереть с его лица эту проклятую ухмылочку. Он ведь сколько уже лет надо мной смеется! Ну иди, рассказывай что хочешь и кому хочешь - мне все равно, а так хоть ты удовольствие получишь!..

Чарли яростно шагнул, сорвал с полки банку, размахнулся, чтобы швырнуть ее об пол, но тут же замер и осторожно, дрожащими руками поставил свою драгоценность на длинный стол. И начал всхлипывать. С утратой банки он утратит весь мир. И Теди - Теди он тоже терял. С каждой неделей, с каждым месяцем она ускользала все дальше, она издевалась над ним, поднимала его на смех. Сколько уже лет Чарли сверял время своей жизни по маятнику ее бедер. Но ведь и другие мужчины - Том, к примеру, Кармоди - сверяли свое время по тому же эталону.

Теди стояла в ожидании, когда же Чарли расшибет банку, однако тот только ласково гладил холодное прозрачное стекло и мало-помалу успокаивался. Банка заслуживала благодарности - ну, хотя бы за долгие вечера, щедрые вечера, полные друзей, и тепла, и разговоров, свободно гулявших из конца в конец гостиной...

Чарли медленно повернулся. Да, Теди потеряна, потеряна безвозвратно.

- Теди, ты же не ходила в цирк.

- Именно что ходила.

- Ты врешь, - покачал головой Чарли.

- Именно что не вру.

- В этой... в этой банке должно быть что-нибудь. Что-нибудь кроме хлама, о котором ты говорила. Слишком уж многие люди верят, что в ней что-то есть. Теди. Ты не можешь этого изменить. Хозяин цирка, если ты и вправду с ним говорила... он соврал. - Чарли глубоко вздохнул и добавил: - Иди сюда, Теди.

- Что ты там еще придумал? - подозрительно сощурилась Теди.

- Подойди ко мне. - Чарли шагнул вперед. - Иди сюда.

- Не трогай меня, Чарли.

- Теди, я же просто хочу показать тебе одну вещь. - Голос Чарли звучал тихо, спокойно и настойчиво. - Ну кисонька. Ну кисонька, кисонька, котеночек ты мой маленький... котеночек!

Прошла неделя. Снова наступил вечер. Первыми пришли Дед Медноув и Бабушка Гвоздика, за ними - Джук, миссис Тридден и Джаду, цветной человек. Дальше потянулись и все остальные - молодые и старые, благодушные и озлобленные, и все они рассаживались по стульям и ящикам, и у каждого были свои мысли, и надежды, и страхи, и вопросы. И все они негромко здоровались с Чарли, и никто не смотрел на святилище.

Они ждали, пока придут и другие, пока соберутся все. По блеску их глаз можно было понять, что каждый видит в банке что-то свое, не такое, как остальные - что-то касающееся жизни, и бледной жизни после жизни, и жизни в смерти, и смерти в жизни, и у каждого была своя история, свой мотив, свои реплики - старые, хорошо знакомые, но все равно новые.

Чарли сидел отдельно ото всех.

- Привет, Чарли. - Кто-то заглянул в раскрытую дверь спальни. - Твоя жена, она что, снова гостит у родителей?

- Ага, смылась в Теннесси. Вернется через пару недель. Только и знает, что бегать из дому... Да будто вы ее не знаете?

- Да уж, непоседливая тебе жена досталась, это точно.

Негромкие разговоры, скрип поудобнее устанавливаемых стульев, а затем, совсем неожиданно, стук каблуков и глаза, сверкающие из полутьмы крыльца - Том Кармоди.

Том Кармоди стоял, не переступая порога, его ноги подламывались и дрожали, руки висели плетьми и тоже дрожали, и он заглядывал в гостиную. Том Кармоди боялся войти. Том Кармоди не улыбался. На влажных, безвольно обвисших губах приоткрытого рта - ни тени улыбки. Ни тени улыбки на белом как мел лице, лице человека, давно и опасно больного.

Дед взглянул на банку, прокашлялся и сказал: