Сборник 12. На посошок

– Команда? Толпа полунищих одиноких умников, которым в этой жизни решительно нечего делать! Вот они и бродят за мной, как собачонки, и за компанию ссутся на гидранты!

– У нас появляется хоть какое-то дело. Ты дал нам его.

– А что это дало мне?

– Лидерство.

– Как ты сказал?

– Лидер. Ты наш лидер.

– Дай-ка я осмотрю твою голову. – Он схватил ее так, что едва не вывернул мне шею. Похоже, с ней что-то не так.

– Может, мы и психи, – продолжил я, хотя он все еще держал меня за голову. – Но, если бы тебя не было, мы бы так и сидели по домам. Если же ты смог увлечь за собой нас, значит, ты мог бы командовать и другими. С тобой весело. Ты хороший актер. Ты просто скрываешь, какой ты на самом деле яркий!

– Я – яркий?

– Наверное, ты учился в колледже и вылетел. Может быть, выперли тебя оттуда из-за какой-нибудь гимнастики! Я прав?

– И откуда только ты такой взялся…

– Почему же ты не продолжил учебу?

– Меня уже не принимали…

– Ну а если пойти в другой колледж?

– Не будь ребенком. Сейчас тридцать девятый год. Вот-вот начнется война. Меня выпрут и из армии. Им не понравится, что я пользуюсь духами и выбриваю подмышки! Нет-нет, скажут они, такие гномики-гомики не для наших садиков.

– Не говори так!

– Они так говорят, почему бы и мне не сказать?

Я бросил взгляд на противоположную сторону улицы. Заметив это, женщина в черном плаще махнула мне рукой и улыбнулась, словно понимала смысл нашего разговора. «Да! – было написано у нее на лице. – Скажи ему!»

– А что ты хотел сказать словами «она меня хочет»?

– Она хочет на мне жениться, неужели не понятно?

– А чего бы тебе не ответить «да»?

– Это что, допрос? Детектор лжи у тебя с собой?

– Уже включен. Мне ты солгать не сможешь!

– Это еще почему?

– Потому что мы друзья. – Я перевел дух и продолжил: – Боишься, если перейдешь улицу, она затащит тебя домой и заставит на себе жениться?

– С нее станется, с этой дуры несчастной!

– Нет, это ты дурак несчастный!

Сонни вытер глаза тыльной стороной ладони.

– А я-то привык считать тебя своим другом…

– Я и есть твой друг!

– Если я перейду на ту сторону, ты меня больше не увидишь. И команды никакой у вас уже не будет.

– Да пропади она пропадом! Иди!

– Слишком поздно! – Сонни подался назад, не отводя от нее взгляда. – Тону. Нет! Третий раз погрузился.

– Ничего подобного.

– К тому же если я женюсь на ней, она замерзнет. Я уже много лет не могу согреться.

– Хочешь, я поговорю с ней сам?

– Вот псих, тебе-то это зачем?

– А затем, что мне на тебя не наплевать. Мне не нравится, как ты сейчас живешь!

– Тогда почему ты водишь со мной компанию?

– От нечего делать. Но долго это все равно не продлится. Через год я уеду.

– Собираешься заделаться знаменитым писателем?

– Что-нибудь в этом роде.

Я поймал на себе его оценивающий взгляд.

– Ах ты, сукин сын! Думаю, так оно и будет.

– Тогда идем! Я пойду вместе с тобой!

– Слепец ведет слепого? Почему ты всегда оказываешься прав?

– Не знаю. Я пытаюсь оставаться искренним и только…

– Ты веришь этой дряни?

– Разве можно жить, никому не веря?

– Ну, так иди же к ней сам! Отведи ее домой! Я уже слишком стар для нее, и для тебя то же, и для всех остальных.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– Это не старость.

– Старость, если ты – это я и в твоей биографии – тысяча мужчин. Поживу еще годика четыре, и хватит.

– Тебе будет всего тридцать!

– Очнись! Кому нужны тридцатилетние гномики?

– Но что же с тобой произойдет через четыре года?

Сонни замер и, глядя куда-то в сторону, холодно ответил:

– Ненавижу, когда мне задают такие вопросы!

– Я спрашиваю тебя как друг!

– Дай-ка я на тебя посмотрю повнимательнее… Да, ты действительно считаешь себя моим другом… – Он отвернулся. – Когда мне стукнет тридцать, тройка и нолик, я куплю крысиного яда…

– Нет!

– Или пистолет. Впрочем, быть может, я прибегну к дефенестрации. Интересное слово, правда? А знаешь, что оно означает? Дефенестрация – это прыжок из окна!

– Но почему ты так решил?

– Глупый мальчик! Таким, как я, после тридцати лет нечего делать в этой жизни! Все. Финиш. Помнишь песенку: «Кому ты нужен, старый и седой»?

– Тридцать лет – это вовсе не старость!