Отныне и вовек

Глава 15

Когда пробило полночь, в окно влетел легкий ветер и пошептался с занавесками, наказав им не пускать в комнату лунный свет.

За дальней окраиной города лежало кладбище, которое скалилось гигантскими белыми зубами, торчавшими среди свежей, залитой лунным серебром травы.

Четыре десятка мертвенных — но не мертвых — камней.

Все — обман, твердил он.

А ноги уже несли его вниз по лестнице, сквозь мерное дыхание спящих.

В тишине освещенной луной кухни из ледника падали в поддон капли талой воды. Цветные стекла слухового окошка над входной дверью окрашивали пол лимонно-желтым и сиреневым.

Наедине с собственной тенью вышел он на пыльную дорогу.

Добрел до кладбищенских ворот.

И вот он уже посреди кладбища, а в руках невесть откуда взялась лопата.

Он копал до тех пор…

…пока лезвие, вонзившееся в пыльный грунт, не ударилось с глухим стуком о твердую поверхность.

Тогда он быстро раскидал землю и нагнулся, чтобы взяться за край гроба, как вдруг до его слуха донесся шорох.

Всего один шаг.

Да! — радостно пронеслось у него в голове.

Она снова здесь. Разыскала меня, чтобы отвести домой. Ей пришлось…

Его сердце застучало как молот, потом утихомирилось.

Кардифф медленно выпрямился на краю могилы.

У железных ворот стоял Элиас Калпеппер, так и не сумевший подобрать нужных слов, чтобы окликнуть Кардиффа, который орудовал лопатой там, где копать не дозволено.

Лопата выскользнула у Кардиффа из рук.

— Мистер Калпеппер?

Элиас Калпеппер отозвался:

— Давай, давай, не останавливайся. Поднимай крышку. Что же ты? — И, видя, что Кардифф пришел в замешательство, поторопил: — Ну!

Наклонившись, Кардифф потянул кверху крышку гроба. Ее не прибили гвоздями и не заперли на замок. Откинув крышку, Кардифф заглянул внутрь.

Элиас Калпеппер подошел и остановился рядом.

Они оба смотрели…

В пустой гроб.

— Подозреваю, — сказал Элиас Калпеппер, — что тебе сейчас будет не вредно опрокинуть рюмочку.

— Две, — сказал Кардифф. — Не меньше.

Глава 16

Среди ночи они курили добрые сигары и потягивали безымянное вино. Откинувшись на спинку плетеного кресла, Кардифф прикрыл глаза.

— Заметил какие-нибудь странности? — осведомился Элиас Калпеппер.

— Чертову дюжину. Когда Клод взял меня на развозку хлеба и сдобы, мне бросилось в глаза отсутствие лечебных учреждений — нигде ни одной вывески. И похоронных контор нет.

— Ну, где-то должны быть, — протянул Калпеппер.

— В телефонном справочнике не числятся ни терапевт, ни хирург, ни похоронный агент.

— Наше упущение.

Кардифф сверился со своими заметками.

— Господи, это прямо город-призрак: даже больницы нет!

— Есть, но маленькая.

Кардифф подчеркнул каждый пункт своего списка.

— Амбулатория на десяти квадратных метрах? Разве этого достаточно? Неужели здесь никто не страдает тяжелыми недугами?

— Я бы, — сказал Калпеппер, — примерно так и выразился.

— Ничего серьезнее порезанного пальца, укуса пчелы и растяжения лодыжки?

— Описание довольно скупое, — отметил старший из двоих, — но по сути верное. Продолжим.

— И этим, — сказал Кардифф, оглядывая город с высокой веранды, — именно этим объясняется, что надгробные надписи неполны, а гробы так и стоят пустыми!

— Ты раскопал один-единственный гроб.

— А что толку проверять остальные? Правильно я мыслю?

Калпеппер молча кивнул.

— С ума сойти, Калпеппер! — вырвалось у Кардиффа. — У меня нет слов!

— По правде говоря, — сказал Калпеппер, — у меня тоже. Раньше никто не задавал таких вопросов. Мы жили себе и жили; могло ли нам прийти в голову, что какой-то приезжий поплюет на руки, возьмет заступ и начнет копать!

— Виноват.

— Наверное, тебе не терпится услышать подлинные факты. Что ж, расскажу. А ты записывай, мистер Кардифф, записывай. Все путешественники, которые за долгие годы побывали в наших краях, быстро впадали в тоску и спешили унести ноги. Мы старались, чтобы наш городок выглядел как любой другой. Даже устраивали фальшивые похороны, с катафалком, с живыми цветами, с оркестром, но гробы-то были пустыми — только для видимости. Вот и на завтра наметили бутафорское погребение, напоказ, чтобы ты поверил, будто и нас порой не минует смерть…