Отныне и вовек

Довольный от сознания, что с его приездом городок замер, Маккой остановился на перекрестке под густыми кронами деревьев. Осмотрев эти зеленые своды, он задумчиво протянул «так-так», а потом выудил из кармана рубашки химический карандаш, лизнул грифель и стал делать записи в блокноте, проговаривая по слогам:

— Заброшенный город. Мертворожденный, Небраска. Воспоминания, Огайо. Оживленное движение на запад с тысяча восемьсот восьмидесятого по тысяча восемьсот девяностый. Сообщение прекращено в тысяча девятисотом. Связи нет.

У Кардиффа свело челюсти.

Маккой бросил на него испытующий взгляд.

— Денежки, считай, у меня в кармане, верно? По твоей мине вижу. Ты приехал хоронить Цезаря, а я — ворошить кости. Тебя позвал сюда внутренний голос, а меня — карьерный зуд. Тебе тут в кайф, ты наверняка будешь помалкивать, когда вернешься домой. А мне тут не в кайф. Прошедшее время.

Сунув карандаш за ухо и спрятав блокнот в карман брюк, Маккой снова взялся за ручку саквояжа. Будто подгоняемый звуками собственного голоса, он широко шагал по улицам Саммертона, разглагольствуя на ходу:

— Нет, ты только посмотри — какой идиот это проектировал: безвкусица, на крышах дранка в пейзанском стиле, какие-то мещанские финтифлюшки — помесь рококо с барокко. С карнизов свисают резные сосульки — придумают же такое. Не позавидую тем, кто застрянет здесь на всю жизнь, даже на две недели отпуска! Эй, а тут что? — Он резко остановился и поднял голову.

Вывеска над крыльцом гласила: «„Герб египетских песков“. Сдаются комнаты».

Маккой покосился на Кардиффа; тот напрягся.

— Вот, значит, где ты окопался. Поглядим.

Не успел Кардифф опомниться, как Маккой уже взбежал на крыльцо и рванул в сторону скользящую дверь.

Кардифф придержал створку, чтобы не было грохота, и вошел следом.

Тишина. Похороны закончились. Усопший лег в землю.

Ни одна пылинка не шелохнулась в гостиной — если там вообще можно было найти пылинку. Причудливые лампы не горели, цветочные вазы стояли пустыми. Услышав, что Маккой хозяйничает в кухне, Кардифф поспешил туда.

Маккой уже сунул свой нос в ледник. Льда внутри не оказалось, равно как и сливок, молока и масла; внизу даже не было поддона, из которого собака ночью могла бы напиться талой воды. В кладовке тоже не обнаружилось ни спелых бананов с леопардовыми пятнышками, ни цейлонских или индийских специй. Словно беззвучный поток ветра ворвался в дом и сдул все мало-мальски ценные припасы.

Черкнув что-то в блокноте, Маккой пробормотал:

— Доказательства налицо.

— Доказательства?

— Все попрятались. И съестное заныкали. А стоит мне отсюда убраться — мигом газончики подстригут и ледник набьют жратвой. Как они только пронюхали о моем приезде? Ладно. «Вестерн-Юнион» в этой глуши и не ночевал, так ведь? — В коридоре Маккой высмотрел телефонный аппарат, снял трубку и приложил к уху. — Сигнала нет. — Через входную дверь-ширму он выглянул на улицу. — И почтальона не видно. Я здесь как в изоляторе, черт побери.

Маккой выскочил на крыльцо и уселся на перила, которые жалобно заскрипели, грозя рухнуть. Ответ Кардиффа он прочел по глазам.

— Благодетель хренов, — бросил Маккой. — Суетишься, дергаешься, спасаешь людишек, которые этого недостойны. Чем же это захолустье подкупило Армию спасения имени Кардиффа? К гадалке не ходи — зияет в этой истории брешь. Злодея не хватает.

Кардифф затаил дыхание.

Маккой вытащил блокнот и сосредоточенно пролистал записи.

— Сдается мне, злодея вычислить нетрудно, — пробормотал он. — Департамент…

Он поиграл у Кардиффа на нервах.

— …дорожного строительства?

Кардифф сделал выдох.

— В точку, — шепнул Маккой. — Уже вижу заголовки: «Бесстрашный журналист защищает город-рай». Ниже — мелким шрифтом: «Ведомственная комиссия постановила: крушить и ломать». А через неделю — «Саммертон: в иске отказано». И подзаголовок: «Бесстрашный журналист захлебнулся джином».

Он захлопнул блокнот.

— Всего-то час пошастали, а накопали уже немало, скажи?

— Немало, — сказал Кардифф.

Глава 21

— Это будут самые горячие новости, — предвкушал Джеймс Эдвард Маккой. — За моей подписью выйдет серия репортажей о том, как в штате Аризона городишко Саммертон напоролся на скалы и пошел ко дну. Наводнение в Джонстауне просто отдыхает. Землетрясение в Сан-Франциско уже никто не вспомнит. Возьму за жабры правительство, которое сломало жизнь ни в чем не повинным людям и сровняло с землей их сады. Для затравки — «Нью-Йорк таймс», потом лондонские, парижские, московские и даже канадские газеты. Обыватель сам не свой до чужих бед: вот и пусть читает, как политиканы, одержимые жаждой наживы, снесли целый город. Раструблю об этом по всему миру.