Фиора и король Франции

— Если бы я сама знала! — вздохнула та.

Молодая татарка исчезла из Рабодьера в день приезда туда Леонарды. Узнав, что Фьора не собирается возвращаться, а, напротив, едет во Фландрию в сопровождении слуги, Хатун закрылась в своей комнате и не выходила оттуда даже к столу.

А утром обнаружили, что она сбежала через окно, связав три простыни.

— И она ничего не написала, хотя бы несколько слов? — удивилась Фьора.

— Ничего! Перонелла мне рассказывала, что она в последнее время нашего долгого отсутствия встречалась с молодым прекрасно одетым господином.

— Это Лука Торнабуони, мой давний поклонник, который после заговора Пацци хотел отдать Хатун палачам во Флоренции. Если бы я сама не слышала слов этого негодяя, я бы ни за что на свете не поверила!

— О! Я узнала много такого, что вполне объясняет это удивительное событие, — сказала Леонарда. — Хатун и Флоран были… очень близкими друзьями. Кроме этого, она считала, что занимает в доме не то место, которое ей бы полагалось, и ревновала ко всем.

— Разве я не доверила ей своего сына? Это самый большой знак уважения, который я могла придумать!

— Уважения? Она хотела любви… но при этом никакой ответственности! Верите вы или нет, но Хатун создана для праздной жизни в гареме, для жизни, полной безделья и ласк!

— Я могу с трудом поверить, что она найдет все это рядом с Лукой! Он законченный эгоист. Если бы мы только могли знать, где она сейчас!

— Нет, Фьора! Не рассчитывайте на меня в ее поисках, — поджала губы Леонарда. — Она уже достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно, и только что сделала вам подлость.

— Это ничто по сравнению со многими годами преданности.

О, Леонарда! Я так беспокоюсь за нее…

Леонарда не стала говорить, что пусть уж лучше Фьора мучается из-за Хатун, а не из-за себя самой. Это дело с божественным правосудием ей абсолютно не нравилось. Но она была еще далека от того, чтобы начать паниковать, потому что ей пришла в голову одна мысль: написать письмо принцессе Жанне в замок Линьер и попросить ее вмешаться. Конечно, у принцессы не было особо сильного влияния на своего отца, но старая дама знала, что порой ее по — настоящему ангельского взгляда было достаточно, чтобы отец одумался. Это великодушное сердце можно было просить обо всем на свете. За неимением под рукой Мортимера, которого накануне король послал с поручением, и Коммина, от которого отделались таким же способом, Леонарда решила доверить письмо Арши Эрли, тому шотландцу, который обучал Флорана верховой езде. Это был храбрый парень, который частенько заходил в Рабодьер выпить вина. Если он сам не сможет поехать в Линьер, то найдет способ послать туда Флорана. А встретить Эрли Леонарде было совсем просто: она часто видела его, когда выходила в сад с маленьким Филиппом в сопровождении стражника.

Дуэль должна была состояться во вторник, 28 июня, в день празднования памяти святых Петра и Павла. Людовик XI прекрасно знал церковный календарь и специально выбрал этот день, из-за того, что папа, наследник святого Петра, был втянут в эту неясную и неприятную историю через своего племянника.

Король никогда не упускал возможности посоветоваться с господом или призвать небесные силы себе на помощь. Со своей стороны, Леонарда, которая была не менее набожной, чем король, добавила имена этих двух князей церкви к длинному списку обитателей рая и молилась о даровании своей любимице покоя и счастья.

Но по мере того, как мелькали дни, сон начал бежать от Леонарды. Она написала письмо, и Арчи Эрли охотно согласился его отвезти. К тому же ей пришлось принять тысячи предосторожностей при его передаче в саду, единственном месте, где она пользовалась хоть какой-то свободой. С тех пор она больше не видела шотландца и не знала, дошло ли ее послание до адресата.

Леонарда и сама находилась под строгим наблюдением и покидала свою комнату только вместе с маленьким Филиппом и всегда в сопровождении стражника. В одиночку ей было запрещено выходить. Она могла общаться только с тем стражником, который водил их с Филиппом на свидание к Фьоре, и двумя служанками, которые были к ним приставлены. Короля она не видела ни разу, но часто слышала во дворе звуки собиравшейся охоты. Из окон комнаты она могла наблюдать тех, кто входил и выходил, но она не знала никого по именам, и эти передвижения ей ни о чем не говорили. В те часы, которые Леонарда не проводила с Фьорой или ребенком, она безмолвно смотрела на противоположную стену с маленьким зарешеченным окном, через которое к пленнице проникал дневной свет, и молилась о том, чтобы достойный рыцарь согласился бы рискнуть своей жизнью, а молодая женщина не потеряла бы свою.