Кинжал и яд

Но в один прекрасный день во дворец к Гонди прибыл посланник капризной красавицы. Генриетта извещала короля, что родня ее собирается на короткое время покинуть замок, поэтому через два дня им можно будет увидеться. Генрих IV не стал дожидаться повторного приглашения.

Увидев прекрасные деревья Мальзерба с золотой, но по-осеннему печальной листвой, он ощутил волнение первой встречи и явственно вспомнил, как ослепила его красота Генриетты. Поднявшись на внушительное крыльцо, Генрих IV внезапно почувствовал себя влюбленным школяром.

Однако то, что его ожидало, могло бы остудить самые пылкие чувства. Протянув ему руки жестом очаровательной невинности, Генриетта сразу же приступила к делу и изложила условия капитуляции… условия, прямо скажем, нешуточные.

Сто тысяч золотых экю, титул маркизы, поместье и, как венец всего, письменное обязательство жениться! Король, хоть и был совершенно ослеплен страстью, невольно нахмурился, услышав последнее требование. Семейство Бальзак д'Антраг обладало поистине волчьим аппетитом!

— Обязательство жениться? — переспросил он с изумлением и зарождающимся недовольством.

— Мои родные настаивают на этом, сир. На меньшее они не согласятся, ибо должны блюсти свою честь в нашем бренном мире и предстать с незапятнанной совестью перед господом.

— Но как они посмели потребовать письменное обязательство?! Клянусь Святой Пятницей, мадемуазель, ваши родные вознамерились оскорбить меня! Вы не торговка, а я не барышник! Неужели в таком святом и чистом деле, как любовь, мы не можем обойтись без унизительных условий?

Генриетта сложила ладони и потупила взгляд с прекрасно разыгранным смятением.

— Я всеми силами пыталась уговорить их отказаться от этих требований, но они даже не стали слушать…

— Никогда еще я не сталкивался с подобной наглостью!

Генриетта медленно приблизилась к королю. Обвив его шею руками, она склонила белокурую головку ему на плечо так, чтобы он мог ощутить запах ее духов.

— Это пустая формальность, сир, но мои родные так дорожат подобными вещами… Вы должны уступить им, если любите меня по-настоящему, и тогда я смогу исполнить все ваши желания. Иначе меня отправят в монастырь… и мы никогда больше не увидимся!

Генрих так сильно желал ее, что потерял голову и обещал дать ей все, что она захочет… но покинул замок, не получив ничего, кроме поцелуев. Красавица твердо решила не сдаваться, пока не будет держать в руках этот странный договор. Перед расставанием они еще немного поспорили на сей счет. Король привел последний аргумент, заявив, что не может рисковать судьбой династии, если брак окажется бесплодным. В результате было решено, что обязательство вступит в силу лишь в том случае, если Генриетта понесет дитя в течение полугода и подарит короне наследника мужского пола в 1600 году. Лишь после этого влюбленные нежно простились.

Генрих IV не принадлежал к тому типу государей, которые советуются с министрами за столом заседаний. Он всегда обсуждал дела на ходу, прогуливаясь летом по саду, а зимой — по галереям Лувра: этому охотнику на горных медведей и серн было необходимо двигаться. Вот почему в это прохладное утро середины октября он увлек Рони на большую галерею и показал бумагу, которую намеревался отослать в Мальзерб. Это было пресловутое обязательство жениться, составленное по всей форме и скрепленное подписью Генриха: если Генриетта д'Антраг подарит королевству дофина в 1600 году, она станет королевой Франции.

Максимилиан де Рони, как всегда, добросовестно и тщательно изучил бумагу, затем еще раз перечитал ее, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Ну? — нетерпеливо спросил Генрих. — Что вы на это скажете?

Рони кашлянул, чтобы прочистить горло, потом с улыбкой взглянул на своего повелителя.

— Обещайте мне, сир, что вы не будете сердиться на то, что я скажу или сделаю.

— Обещаю! Говорите же, друг мой!

— Вот самое лучшее, что можно с этим сделать, — спокойно произнес Рони — и с той же великой тщательностью разорвал бумагу на мелкие кусочки.

Ошеломленный король молча посмотрел на своего советника, а затем на клочки белой бумаги, которые уже подхватил ветер и закружил над галереей.

— Для людей подобного сорта, — спокойно произнес Рони, — для заговорщиков и авантюристов достаточно и того, что они вознамерились подложить свою девку в постель французского короля. Но возводить ее на престол, сир, это уж слишком! Ваш народ никогда не примет шлюху в качестве королевы!