Кинжал и яд

— Это единственный выход, — говорил Эпер-нон. — Иезуиты неоднократно рекомендовали мне этого человека. Он визионер, фанатик, ему ненавистно все, что имеет хоть малейшее отношение к протестантизму. Живет он в Ангулеме, в моей провинции, так что привезти его в Париж не составит труда.

— А вы уверены, что он осмелится нанести удар?

— Говорю вам, это фанатик. Он убежден, что действует по воле божьей и что господь избрал его своим орудием. С ним можно сделать все, что угодно. Он силен, как турок, а вот головой не слишком крепок.

В этот момент на кафедру взошел священник. Это был не кто иной, как грозный отец Гонтье, прославившийся своими страстными проповедями во славу католицизма, которые расходились в списках по всему Парижу. Церковь постепенно заполнялась народом, вскоре громовой голос оратора перекрыл все звуки, и Жаклин д'Эскоман уже не могла следить за продолжением разговора. Однако последние услышанные ею слова были настолько недвусмысленными, что она похолодела от страха. Герцог и маркиза обсуждали план, целью которого было убийство короля Генриха! Жаклин д'Эскоман поняла, что исполнителем должен был стать человек из Ангулема, судя по всему, уже подготовленный к совершению злодеяния…

Перепуганная камеристка решила во что бы то ни стало предупредить короля о том, что его жизни угрожает опасность, но к Генриху ее, разумеется, не допустили. Зато Генриетта, встревоженная дошедшими до нее слухами, поспешила избавиться от своей камеристки и уступила ее осторожной и бдительной Шарлотте дю Тийе.

Между тем герцог д'Эпернон убеждал Генриетту помириться с королевой.

— Очень скоро она будет торжественно коронована, и, если король умрет, вы окажетесь целиком в ее власти. Вам лучше заранее подружиться с ней. Кроме всего прочего, она, как и вы, поддерживает испанскую партию и больше всего боится, как бы король не затеял столь любезную его сердцу войну с целью помочь протестантам в Германии. Наш друг Шарлотта дю Тийе может устроить вам встречу с королевой Марией. Не сомневаюсь, что вы без труда найдете ключик к ее сердцу!

Однако надменная маркиза де Верней все-таки продолжала колебаться: пока она была уверена в собственной власти над королем, ей не хотелось смиряться и предлагать свою дружбу «толстой банкирше». Но в одно прекрасное утро этой власти внезапно пришел конец.

В большой галерее Аувра фрейлины королевы и несколько девушек из знатных семейств репетировали балет «Нимфы Дианы»: они должны были танцевать его во дворце Рони, который стал к тому времени герцогом де Сюлли и пэром Франции. Юные танцовщицы в коротких прозрачных платьицах, с жемчужными лентами и золотыми бантами в волосах грациозно передвигались под музыку; в руке у каждой был настоящий лук или столь же очаровательное серебряное копье. В этот момент король в сопровождении своего друга Бельгарда вышел из кабинета и направился к галерее. Он был в дурном расположении духа, ибо накануне у него произошла жестокая ссора с королевой и крупная размолвка с Генриеттой. Втянув голову в плечи и опустив глаза, он широкими шагами пересек галерею, не обращая никакого внимания на красивое зрелище и чудесную музыку.

Вдруг Бельгард, который в отличие от своего повелителя любезно поклонился девушкам, изумленно вскрикнул:

— О! Взгляните же, сир! Мадемуазель де Монморанси просто восхитительна!

Король поднял голову — и взглянул. Прямо перед ним, подняв серебряное копье и словно бы целясь в монарха, улыбалась прелестная девушка. Пятнадцать лет, золотистые, как солнце, волосы, безупречные формы, сверкающие глаза, чарующая улыбка… Несомненно, мир не видел столь дивного создания, как Шарлотта де Монморанси! Ослепленный король застыл, не в силах произнести ни единого слова.

В тот же вечер он понял, что безумно влюблен в прекрасную нимфу Дианы и сердце его до конца жизни будет принадлежать только очаровательной Шарлотте. Правление Генриетты д'Антраг закончилось — теперь для нее настало время увидеться с королевой…

Встречу взялась подготовить Шарлотта дю Тийе, которая призвала на помощь другую фрейлину королевы — Леонору Галигаи, супругу Кончини. Эта итальянка являлась молочной сестрой Марии Медичи, и таких молочных сестриц надо было еще поискать! Карлица, подверженная приступам истерии, Леонора жила в окружении колдунов, магов и волшебников, обладающих способностью изгонять демонов. Ей постоянно чудилось, будто она попала под власть дьявола, и в подобные минуты на нее было страшно смотреть — так она визжала и корчилась. В надежде прогнать злых духов Леонора питалась толченой яичной скорлупой и отваром из бараньих рогов, и готовить все это нужно было в освященной воде. Ее покои в Лувре пропахли ладаном и сушеной травой, которая курилась днем и ночью, ибо борьба с инфернальными силами требовала постоянного бдения. Вместе с тем Леонора безумно любила своего мужа, обладала тонким и гибким умом, отличалась необыкновенной ловкостью в интригах. Эта странная женщина держала в своих иссохших руках душу и волю королевы Франции.