Белый конь на принце

«Ты мне говорила, что, оставаясь с жертвами, собираешь сведения о том, что они видели, и мы сможем вовремя убрать слишком дотошного свидетеля», – ответил Паша.

«Отчасти это верно, – сказала Вита, – но лишь отчасти. Мне драйв необходим, ощущение опасности, хождение по лезвию бритвы, мурашки по телу, я обожаю состояние напряга, не могу жить без риска. И зачем тебе такая жена? Ларка лучше меня!»

«Милая, – зашептал Паша, – Лариса – тухлое яйцо, я с ней остался лишь потому, что ты так велела. Никакой радости от брака с убогой нет, мы совершили ошибку, но теперь осознали ее. Давай уедем».

«Без Ларки», – поставила условие Вита.

«Она нам обуза, – подхватил Рожков, – я все организовал, можем уйти прямо сейчас. С информацией о вкладах мы короли, я за сутки деньги переведу и притырю».

«Нет, – возразила Вита, – пока будем вести прежний образ жизни».

«Почему?»

«Я потеряла флешку с инфой из банка».

«Ту, что передала Кузина?» – ахнул Рожков.

«Ну да, – нехотя подтвердила Вита, – флешка случайно попала в чужие руки, я знаю, где она, получу ее назад в ближайшее время! Сидим пока тихо, кстати, ты уверен, что жена спит?»

Испуганная Лариса стала громко похрапывать. «Слышишь? – хмыкнул Павел. – Вот ответ на твой вопрос. Каждую ночь так».

«Музыкальная девушка, – съехидничала Вита, – гламурно ты ночи проводишь».

Глава 35

– Представляю ваше состояние, – посочувствовала я, – любимый муж – предатель, решил удрать с подругой жены.

Лариса обхватила себя за плечи.

– Вита – гипнотизерка, зыркнет своими глазищами, и человек сразу в ее власти, не пойму, как она этого добивается. Даже мою мать Зинку и ее брата, дядю Володю, она охмурила. Родня мне досталась психованная, Зинаида и Владимир однажды чуть не погибли, свалились с моста в реку, подробностей я не знаю, до моего рождения это случилось. Дядя Володя военный был, сестра с ним по гарнизонам ездила, что уже странно, правда? Обычно жены с мужьями катаются. А потом они в воду угодили и речи лишились. Я своего отца не знаю, мать о нем не рассказывала. Живут они…

– …в бункере! – не удержалась я. – Неподалеку от супермаркета, где ты на кассе в свободное от участия в налетах время сидишь.

– Точно, – согласилась Лариса, – я хотела к семье поближе быть, но они со мной не общаются. Я в семнадцать лет взбунтовалась и удрала от них. Скажи, это нормально, жить под землей, не разрешать дочери ни с кем дружить, не пускать ее к подругам? На родительские собрания в школе вообще не показываться, сидеть крысами в подземелье?

– Ненормально, – признала я правоту Ларисы, – куда же ты отправилась?

– К учительнице, – тоскливо пояснила она, – Вера Ивановна единственный человек, который меня любил, она хотела мать к порядку призвать, но не сумела, зато смогла меня в свою квартирку прописать. Мне эта однушка после ее смерти досталась. Вера Ивановна умерла за пару месяцев до моего ареста. Я очень испугалась, когда попала под следствие, попросила маме о беде сообщить. Но она никак на это не отреагировала, даже записки не прислала.

Я об этом рассказала Марине, а она разболтала Вите. Та хитрющая, давай мне на мозги капать: помирю вас с матерью, расскажи о своем детстве, ой, как интересно! Я ей поверила, подумала: надо попробовать, мать-то одна в жизни. И пошли мы к Зине.

Лариса прижала руки к груди. Я неожиданно для себя погладила ее по плечу.

– Думаю, тебя Зинаида выставила вон, а с Виталиной подружилась.

Лара кивнула:

– Вита сука. Вроде прекрасно себя ведет, помогает, сочувствует, а на самом деле иголки тебе в сердце втыкает. Мне она ненароком говорила: «Не волнуйся о маме, сегодня я была у нее, Зина в порядке, но на тебя пока злится, даже имени твоего слышать не хочет».

– Здорово, – кивнула я. – Настя-Вита мигом просекла, как выгоден бункер, и стала использовать его в своих целях. Да уж, настоящая дочь барона Мюнхгаузена, пригнала мне телегу лжи, изложила чужую семейную историю, наболтала про каких-то таинственных людей, регулярно живущих в бункере, короче, так запудрила мне мозги, что я перестала адекватно оценивать действительность. Правда, я заметила, что Настя весьма уверенно говорит об условиях аренды «номера», похоже, она уже не раз сдавала комнату! И сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что на какие-то моменты не обратила внимания. Настя обронила фразу «сто тысяч – это копейки», но она служит курьером, имеет небольшую зарплату, для такой девушки упомянутая сумма огромна.