Белый конь на принце

– Могу предложить приехать к девяти вечера, – прокурлыкала девушка из салона, услыхав мою просьбу снять фальшивые волосы.

– Пожалуйста, мне нужно пораньше, – взмолилась я.

– Извините, у нас очень плотная запись, – заученно сказала дежурная.

– Приеду в девять, – сдалась я, решив немедленно купить очередной платок и спрятать безобразие под ним.

Следующий звонок я сделала Бурдюку.

– Здравствуйте, – четко произнес профессор.

– У меня кожа почернела! – забыв представиться, закричала я.

– …вы позвонили по телефону, принадлежащему хирургу Емельянову…

Автоответчик!

– …Сейчас я не могу разговаривать, но обязательно свяжусь с вами, если вы оставите свой номер.

Я начала жаловаться в трубку, потом отсоединилась. Надеюсь, Бурдюк не обманет, услышит мою мольбу о помощи и позвонит мне. Теперь настала очередь Жорика. Скажу ему про пакет диетического корма, купленный для чихуа-хуа, прихвачу по дороге в любом торговом центре косынку – и вперед!

Платок в магазине нашелся сразу, тональный крем цвета загара тоже. Преследуемая взорами покупателей и продавцов, я забежала в туалет, тщательно заправила волосы под нежно-голубой шелк, щедро нанесла на лицо толстый слой декоративной косметики и с удовлетворением оглядела творение своих рук. Конечно, красавицей меня нельзя назвать, но, по крайней мере, народ перестанет на меня пялиться. Бурдюк будет недоволен, он запретил мне покрывать кожу чем-либо, кроме лечебной мази, но пусть попробует сказать хоть слово упрека, я мигом спрошу:

– А сами пробовали разгуливать по Москве в образе двухнедельной утопленницы? Нет? Вот и не ругайтесь! У нас разный жизненный опыт.

Получив пакет, Жорик незамедлительно заглянул внутрь и завопил:

– Сухари какие-то! Где еда?

– Ты ее держишь, – сказала я.

– Чепухня, – надулся медбрат, – мясо, творог, мороженое, торт – это хавка, а в мешке лабуда какая-то.

Мне пришлось потратить довольно много времени, объясняя принцип работы собачьего желудка.

– Ладно, попробую, – сдался наконец Жорик.

– Веди меня к Юле, – тут же приказала я.

– Пошли по черной лестнице, – предложил Жора, – она никогда туда дверь не запирает.

– Предупредил сестру? – на всякий случай уточнила я по дороге.

– Не успел, – не стал врать мой спутник, входя в коридор, – но она дома, машина у подъезда стоит, Юлька пешком не ходит, Витька на службе, дети в восемь возвращаются, сейчас подходящий момент – сеструха одна.

– Ты меня обманула! – раздался в квартире мужской голос.

– Еперный театр! – оторопел Жорик. – Кто тут шумит?

Я дернула гиганта за рубашку:

– Тсс!

– Нет, – ответила Юля, – просто наш договор расторгнут.

– Конечно! – взвизгнул мужик. – Ты получила, что хотела!

– Вовсе нет, – не соглашалась Юля, – мы о другом договаривались.

– Имей в виду, – с отчаянием заявил ее собеседник, – один я отвечать не стану! Про тебя расскажу!

– Сколько угодно, – весело сказала Юля. – Я сидела у Никиты в школе на спектакле, среди армии родителей и учителей. Постоянно на глазах у людей крутилась, за каждую секунду отвечу. А ты? Да, совсем забыла! Анатолий даже не видел меня. Скажу, что ты врешь! Лучше молчи, иначе будешь дебилом выглядеть.

– Запросят больницу и выяснят, что Вера делала аборт, – попытался запугать Юлю гость.

– А я при чем? Витька кобель, это всем известно. У него бабы хороводом ходят, я давно не обращаю на сучонок внимания. Кстати, кто такая Вера? Впервые о ней слышу.

– Ты газету читала? Читала?! Сегодня «Фонарь» опять…

– Не ори! Я не беру в руки желтую прессу, мне неинтересны глупости.

– Да я… да мне… я… мне… я…

– Что? Выскажись наконец и проваливай! Кстати, ты кто? Мы незнакомы! Ввалился ко мне без спроса! Назвался мастером из Мосгаза!

– Я… тебя… я… я…

Жорик начал закатывать рукава.

– Если хочешь сохранить с сестрой дружбу, лучше уходи, – прошептала я. – Поверь, она совсем не обрадуется твоему появлению.

– А если мужик ее обидит? – потемнел Жорик.

– Нет, я отлично знаю этого человека, он трус, ступай к себе, – приказала я.

Жорик кивнул и скрылся на черной лестнице. Этот маневр медбрат проделал вовремя, не успела за ним затвориться дверь, как в коридор вылетел Михаил Федорович и, беззвучно потрясая кулаками, кинулся в прихожую.

– Лучше остынь, – громко сказала я.

Управляющий замер и обернулся.

Я помахала ему рукой: