Искусство обмана

– Ты доказал мою правоту, – спокойно произнесла Кирби, проведя пальцами по щеке. – Посредственность.

Он хотел снова ее ударить, но в последний момент остановился, сжав пальцы в кулак. Сейчас она ему нужна.

– Я не в настроении играть в игры, Кирби. Мне нужен Рембрандт.

– Я бы лучше рассекла его ножом, чем позволила бы папе отдать его тебе. Ты вне нашего круга, Стюарт. – Она даже не потрудилась сопротивляться, когда он снова схватил ее за руку.

– Два дня, Кирби. Скажи старику, что у него есть два дня, иначе именно тебе придется заплатить.

– Угрозы и насилие – твое единственное оружие. – С огромным трудом – куда большим, чем хотела показать ему, – она обратила гнев в лед. – У меня есть собственное оружие, Стюарт, и оно куда эффективнее твоего. Если я решусь унизиться до грязной игры, тебе не хватит ловкости превзойти меня. – Она стояла неподвижно, ее взгляд был прикован к его лицу. Стюарт мог бы обругать ее, но знал, что ее слова правдивы. – Ты змея, – добавила она тихо. – И вскоре тебе придется снова ползать на брюхе. Твоя физическая сила лишь временное преимущество.

– Очень временное, – добавил Адам, закрыв за собой двери библиотеки. Его голос пронзал таким же холодом, как и голос Кирби. – Убери от нее свои руки.

Болезненный захват на ее запястье ослаб. Кирби наблюдала, как Стюарт борется с собой, стараясь сохранить самообладание. Он осторожно поправил галстук.

– Запомни то, что я сказал, Кирби. Это важно для тебя.

– Помнишь, как Байрон описывал месть женщины? – спросила она и потерла запястье, пытаясь восстановить кровообращение. – Как прыжок пантеры – смертоносный, молниеносный, сокрушительный. – И опустила руки. – Это важно для тебя. – Повернувшись, подошла к окну и уставилась в пустоту.

Адам держался за дверную ручку, когда Стюарт приблизился.

– Тронешь ее еще раз – будешь иметь дело со мной. – Он медленно открыл дверь. – Это тоже запомни.

Звуки вечеринки ворвались внутрь, потом вновь наступила тишина.

– Так, – начал Адам, борясь с собственной яростью. – Полагаю, я должен радоваться, что у меня нет экс-невесты, слоняющейся неподалеку. – Он слышал достаточно, чтобы понять, что причина ссоры – Рембрандт. – Он – несчастный неудачник, а ты потрясающая. Большинство женщин принялись бы плакать и умолять. Ты же выдержала целый поток оскорблений.

– Я не верю в мольбу, – произнесла она так беззаботно, как могла. – И Стюарт никогда не заставил бы меня плакать.

– Но ты дрожишь, – возразил он, положив руки ей на плечи.

– От злости. – Кирби глубоко вздохнула. Она не хотел демонстрировать слабость. – Но я оценила режим белого рыцаря.

Он улыбнулся и поцеловал ее макушку.

– В любое время. Почему бы нам… – Он замолчал и развернул ее.

След от руки Стюарта почти исчез, но все еще можно было различить слабую красноватую отметину. Адам коснулся ее щеки, глаза его были холодны. Холодней и опасней, чем Кирби когда-либо видела.

Не сказав ни слова, он повернулся и направился к дверям.

– Нет! – Кирби редко чувствовала подобное отчаяние. Она схватила Адама за руку. – Нет, Адам, не надо. Не вмешивайся в это.

Он отстранил ее, но она загородила двери, опершись на них. Слезы, которые она могла контролировать при Стюарте, сейчас выступили на глаза.

– Пожалуйста, на моей совести и так достаточно проступков, не позволю втянуть в это и тебя. Я живу так, как решила сама, и хочу выбраться из этого тоже сама.

Он хотел отмахнуться от ее слов, броситься в толпу, шумевшую за дверьми, и наложить руки на Стюарта. Больше всего на свете он жаждал удовлетворения от запаха мужской крови. Но Кирби стояла перед ним, маленькая и хрупкая, со слезами на глазах. А она не из тех, кто легко показывал слабости.

– Хорошо. – Он вытер каплю с ее щеки и поклялся на ней, что непременно почувствует запах крови Стюарта Хиллера, прежде чем все закончится. – Ты только откладываешь неизбежное.

Кирби на мгновение облегченно закрыла глаза, а когда открыла, они все еще были влажными, хотя отчаяние испарилось.

– Я не верю в неизбежность. – Она взяла его руку и поднесла к своей щеке, держа там до тех пор, пока не почувствовала, как напряжение покидает их. – Ты, наверное, пришел, чтобы увидеть мой портрет. Он там, над столом.

Она показала, но Адам не перевел взгляд.