Унесенные ветром. Том 2

— М-да! — смущенно протянула миссис Элсинг. Если он служил в армии, значит, она вела себя недостойно. Она ведь не раз резко высказывалась о его трусости и теперь, вспомнив об этих своих высказываниях, почувствовала себя виноватой. — М-да! А почему же вы никогда никому не рассказывали о своей службе в армии? Можно подумать, что вы стесняетесь этого.

Ретт посмотрел ей прямо в глаза — лицо его оставалось бесстрастным.

— Миссис Элсинг, — внушительно заявил он, — прошу вас поверить мне: я горжусь своей службой Конфедерации, как ничем, что когда-либо совершал или еще совершу. У меня такое чувство.., такое чувство…

— Тогда почему же вы все это скрывали?

— Как-то стыдно мне было говорить об этом в свете.., в свете некоторых моих тогдашних поступков. Миссис Элсинг сообщила миссис Мерриуэзер о полученном даре и о разговоре во всех его подробностях.

— И даю слово, Долли, он сказал, что ему стыдно, со слезами на глазах! Да, да, со слезами! Я сама чуть не расплакалась.

— Сущий вздор! — не поверив ни единому ее слову, воскликнула миссис Мерриуэзер. — Не верю я, чтобы слезы появились у него на глазах, как не верю и тому, что он был в армии. И все это я очень быстро выясню. Если он был в том артиллерийском полку, я доберусь до правды, потому что полковник Карлтон, который им командовал, женат на дочери одной из сестер моего деда, и я ему напишу.

Она написала полковнику Карлтону и была совершенно сражена, получив ответ, где весьма недвусмысленно и высоко оценивалась служба Ретта: прирожденный артиллерист, храбрый воин, настоящий джентльмен, который все выносит без жалоб, и к тому же человек скромный, даже отказавшийся от офицерского звания, когда ему его предложили.

— Ну и ну! — произнесла миссис Мерриуэзер, показывая письмо миссис Элсинг. — В себя не могу прийти от удивления! Возможно, мы и в самом деле не правы были, считая, что он не служил в армии. Возможно, нам следовало поверить Скарлетт и Мелани, которые говорили ведь, что он записался в армию в день падения Атланты. Но все равно он подлипала и мерзавец, и я его не люблю!

— А мне вот думается, — сказала неуверенно миссис Элсинг, — мне думается, что не такой уж он и плохой. Не может человек, сражавшийся за Конфедерацию, быть совсем, плохим. Это Скарлетт плохая. Знаете, Долли, мне в самом деле кажется, что он.., ну, словом, что он стыдится Скарлетт, но, будучи джентльменом, не показывает этого.

— Стыдится?! Ерунда! Оба они из одного куска материи выкроены. Откуда вы взяли такие глупости?

— Это не глупости, — возразила возмущенная миссис Элсинг. — Вчера, под проливным дождем, он ездил в карете со всеми тремя детьми — заметьте, там была и малютка — вверх и вниз по Персиковой улице и даже меня до дому подвез. И когда я сказала:

«Капитан Батлер, вы что, с ума сошли, зачем вы держите, детей в сырости! Почему не везете их домой?», он ни слова не ответил, но вид у него был смущенный. Тогда Мамушка вдруг говорит:

«В доме-то у нас полным-полно всяких белых подонков, так что деткам лучше быть под дождем, чем дома!» — А он что сказал?

— А что он мог сказать? Только посмотрел, сдвинув брови, на Мамушку, и промолчал. Вы же знаете, вчера днем Скарлетт устраивала большую партию в вист, и все эти вульгарные простолюдинки были там. И ему, я полагаю, не хотелось, чтобы они целовали его малышку.

— Ну и ну! — произнесла миссис Мерриуэзер, заколебавшись, но все еще держась прежних позиций. Однако на следующей неделе капитулировала и она.

Теперь у Ретта появился в банке свой стол. Что он делал за этим столом, никто из растерявшихся чиновников не знал, но ему принадлежал слишком большой пакет акций, чтобы они могли возражать против его присутствия. Через некоторое время они забыли о своих возражениях, ибо он держался спокойно, воспитанно и к тому же кое-что понимал в банковском деле и капиталовложениях. Так или иначе, он целый день проводил за своим столом, и все видели, как он корпит, а он решил показать, что, подобно своим респектабельным согражданам, трудится — и трудится вовсю.

Миссис Мерриуэзер, стремясь расширить свою и так уже процветающую торговлю пирогами, надумала занять две тысячи долларов в банке под залог дома. В займе ей отказали, так как под дом было выдано уже две закладных. Дородная дама вне себя от возмущения выкатывалась из банка, когда Ретт остановил ее, выяснил в чем дело и озабоченно сказал:

— Тут произошла какая-то ошибка, миссис Мерриуэзер. Ужасная ошибка. Кому-кому, а вам нечего волноваться по поводу обеспечения! Да я одолжил бы вам деньги под одно ваше слово! Даме, которая сумела развернуть такое предприятие, можно без риска поверить. Кому же еще давать банку деньги, как не вам. Так что посидите, пожалуйста, в моем кресле, а я займусь вашим делом.