95  

Ну, а мы с Эшли сидели у нас на крыльце — солнце уже близилось к закату, — смотрели на дорогу и очень волновались. Мисс Мелли лежала у себя наверху и плакала, а нам ничего не хотела сказать. Вдруг слышим, цокот копыт по дороге и кто-то кричит, точно во время охоты на лисиц, и Эшли сказал: «Странное дело! Так обычно кричал мистер О’Хара, когда приезжал верхом навестить нас до войны!» И тут мы увидели его в дальнем конце выгона. Должно быть, он перемахнул там через изгородь. И мчался вверх по холму, распевая во все горло, точно ему сам черт не брат. Я и не знал, что у вашего батюшки такой голос. Он пел «В коляске с верхом откидным», хлестал лошадь шляпой, и лошадь летела как шальная. Подскакал он к вершине холма, видим: поводья не натягивает, значит, будет прыгать через изгородь; мы вскочили — до того перепугались, просто жуть, — а он кричит: «Смотри, Эллин! Погляди, как я сейчас этот барьер возьму!» А лошадь у самой изгороди встала как вкопанная — батюшка ваш ей через голову-то и перелетел. Он совсем не страдал. Когда мы подбежали к нему, он был уже мертвый. Видно, шею себе сломал.

Уилл помолчал, дожидаясь, чтобы она что-то сказала, но так и но дождался. Тогда он тронул вожжи.

— Пошел, Шерман! — сказал он, и лошадь зашагала к дому.

Глава 40

Скарлетт почти не спала в ту ночь. Когда взошла заря и на востоке из-за темных сосен на холмах показалось солнце, она встала со смятой постели и, сев на стул у окна, опустила усталую голову на руку, — взгляд ее был устремлен на хлопковые поля, раскинувшиеся за скотным двором и фруктовым садом Тары. Вокруг стояла тишина, все было такое свежее, росистое, зеленое, и вид хлопковых полей принес успокоение и усладу ее исстрадавшемуся сердцу. Тара на восходе солнца казалась таким любовно ухоженным, мирным поместьем, хотя хозяин его и лежал в гробу. Приземистый курятник был обмазан глиной от крыс и ласок, а сверху побелен, как и конюшня. Ряды кукурузы, ярко-желтой тыквы, гороха и репы были тщательно прополоты и аккуратно отгорожены дубовыми кольями. Во фруктовом саду все сорняки были выполоты и под длинными рядами деревьев росли лишь маргаритки. Солнце слегка поблескивало на яблоках и пушистых розовых персиках, полускрытых зеленой листвой. А дальше извилистыми рядами стояли кусты хлопчатника, неподвижные и зеленые под золотым от солнца небом. Куры и утки важно, вперевалку направлялись в поля, где под кустами хлопка, в мягкой, вспаханной земле водились вкусные жирные черви и слизняки, И сердце Скарлетт преисполнилось теплых чувств к Уиллу, который содержал все это в таком порядке. При всей своей любви к Эшли она понимала, что он, не мог внести в процветание Тары существенный вклад, — таких результатов мог добиться не плантатор-аристократ, а только трудяга, не знающий устали «маленький фермер», который любит свою землю. Ведь Тара сейчас была всего лишь двухлошадной фермой, а не барской плантацией былых времен с выгонами, где паслось множество мулов и отличных лошадей, с хлопковыми и кукурузными полями, простиравшимися на сколько хватал глаз. Но все, что у них осталось, было отменное, а настанут лучшие времена — и можно будет вновь поднять эти акры заброшенной земли, лежавшие под парами, — земля будет только лучше плодоносить после такого отдыха.

Уилл не просто сумел обработать какую-то часть земель. Он сумел поставить твердый заслон двум врагам плантаторов Джорджии — сосне-сеянцу и зарослям ежевики. Они не проникли исподтишка на огород, на выгон, на хлопковые поля, на лужайку и не разрослись нахально у крыльца Тары, как это было на бесчисленном множестве других плантаций по всему штату.

Сердце у Скарлетт замерло, когда она вспомнила, как близка была Тара к запустению. Да, они с Уиллом неплохо потрудились. Они сумели выстоять против янки, «саквояжников» и натиска природы. А главное, Уилл сказал, что теперь, после того как осенью они соберут хлопок, ей уже не придется посылать сюда деньги, — если, конечно, какой-нибудь «саквояжник» не позарится на Тару и не заставит повысить налоги. Скарлетт понимала, что Уиллу тяжело придется без ее помощи, но она восхищалась его стремлением к независимости и уважала его за это. Пока он работал на нее, он брал ее деньги, но сейчас, когда он станет ее шурином и хозяином в доме, он хочет полагаться лишь на собственные силы. Да, это господь послал ей Уилла.



Порк еще накануне вырыл могилу рядом с могилой Эллин и сейчас застыл с лопатой в руке возле горы влажной красной глины, которую ему предстояло скоро сбросить назад в могилу. Скарлетт стояла чуть позади него в пятнистой тени сучковатого низкорослого кедра, обрызганная горячим солнцем июньского утра, и старалась не глядеть на разверстую красную яму. Вот на дорожке, ведущей от дома, показались Джим Тарлтон, маленький Хью Манро, Алекс Фонтейн и младший внук старика Макра — они несли гроб с телом Джералда на двух дубовых досках и двигались медленно и неуклюже. За ними на почтительном расстоянии беспорядочной толпой следовали соседи и друзья, плохо одетые, молчаливые. Когда они вышли на залитую солнцем дорожку, пересекавшую огород, Порк опустил голову на ручку лопаты и разрыдался, и Скарлетт, поглядев на него просто так, без любопытства, вдруг с удивлением обнаружила, что в завитках у него па затылке, таких угольно-черных всего несколько месяцев тому назад, когда она уезжала в Атланту, появилась седина.

  95  
×
×