Катрин и хранитель сокровищ

Так Катрин впервые услышала упоминание о Жанне д'Арк. Эта новость не удивила ее, хотя полночи не давала ей заснуть. Скорее, она испытывала раздражение и ревность к молодой красивой девушке, которую» капитаны уже ждут «, — те самые капитаны, одним из которых является Арно. Эта девушка из Лотарингии, пребывающая в ореоле своей святой миссии и собственной красоты, во всей славе оружия, ради которого он только и жил, наверняка привлечет мысли и сердце Арно де Монсальви.

Ей надо спешить и попасть туда раньше этой опасной женщины. В глубине своего неспокойного сердца Катрин начинала ненавидеть Деву-воительницу.

На следующее утро она приняла хлеб, который монахи в черном раздавали пилигримам, и затем, когда остальные исчезли в большой церкви, нырнула в сторону и поспешила обратно к дороге, прежде чем ее заметили.

Старая Бертилла сказала, что ей осталось пройти еще девять лье до столицы герцогства Орлеанского. Девять лье… Бесконечность!

Вот тогда и началась самая жестокая часть каторжного путешествия Катрин, потому что теперь беспокойство и сомнения терзали ее сердце и дух, в то время как тело достигло предела своих сил. Во время утреннего перехода все шло довольно хорошо, но после Шатонефа раны на ее ногах снова открылись, а все мышцы разболелись.

Лихорадка медленно прокрадывалась ей в кровь. Катрин наклонилась над потоком, чтобы попить, и почувствовала ужас, когда увидела там отражение своего лица — изможденного, осунувшегося, серого от пыли и усталости.

Она выглядела, как нищенка, и подумала, что Арно ни за что ее не узнает; скорее он посмеется над ней! Место было пустынным, а сама река заслонена ивовой рощицей. Погода была вполне теплой. Катрин поспешно сбросила свои лохмотья и погрузилась в воду. От холод — , ной воды она стала стучать зубами, но постепенно купание пошло ей на пользу. Ноги перестали гореть. Насколько было возможно, она отмылась, с сожалением вспоминая о нежном мыле, которое так мастерски готовила Сара, затем вымыла волосы и обвила их вокруг головы. Вылезая из воды, она увидела в ней отражение своего тела, и это ее утешило. Благодарение небу, оно нисколько не потеряло своего великолепия и выразительной стройности, несмотря на смертельную усталость, которая на нее давила. Чувствуя себя немного освеженной, она кое — как вытерлась, снова натянула свои лохмотья и опять пустилась в путь. Дорога пролегала между Луарой и густым лесом. По мере того как она продолжала путь, богатая, изобильная местность становилась все более и более опустошенной. В лесу были выжжены широкие прогалины. Тут и там виднелись разоренные деревни, обгорелые пни или гниющие тела.

Война была повсюду, и ее ухмыляющееся лицо проявлялось все яснее. Но Катрин в своем нетерпении достичь Орлеана обращала на это мало внимания. Она напрягала глаза, стараясь разглядеть стены города, который стал для нее Землей Обетованной. К закату она прошла шесть лье, и вдали уже были видны смутные очертания города, серые и нечеткие. Она догадалась, что это должен быть Орлеан, и ее чувства оказались столь сильны, что она упала на колени и разразилась слезами. Затем она прошептала короткую молитву. Вскоре ночь скрыла от нее город; Катрин вытянулась на траве, как усталый зверек, даже не попытавшись найти место, где можно было укрыться. В таком пустынном месте кто бы стал обращать внимание на спящую нищенку? У нее больше не было ничего, что стоило бы украсть; она была беднее беднейших, оборванная, голодная, полунагая, ноги ее кровоточили… Она спала крепко и проснулась, когда первые лучи солнца осветили небо. Она поднялась на ноги так легко, словно только что прилегла, и опять пустилась в дорогу. Шаг… еще шаг и еще… Город вдали вырастал на глазах; ей казалось, что он манит ее к себе… Ее воспаленные глаза не видели ничего, кроме него, она не обращала внимания на дым и пламя разграбленных и сожженных домов на горизонте. Если бы она не была такой усталой, то протянула бы руки, чтобы попытаться ухватить этот мираж, который медленно оживал перед ней. Постепенно Катрин начала различать плоские островки с купами деревьев, большой мост, разрушенный в Двух местах, и крепость, которая охраняла его с обоих концов. Она видела стрелы церковных шпилей, большие черные потеки кипящего масла и смолы на стенах и венчающие их мортиры. Она увидела огромный пустырь, в который сами орлеанцы превратили свои чудесные предместья: красивые дома, ставшие пустыми скорлупками, руины церквей, героические пустыни с разбросанными маленькими фортами из дерева и глины, возведенные осаждающими. Наконец она увидела красное знамя англичан с его золотым леопардом, водруженное над этими фортами и словно бросающее вызов Королевской лилии, голубизна и золото которой развевались над самой высокой башней замка. Катрин остановилась, ее глаза затуманились слезами, она забыла обо всем — о своих страданиях, о голоде, который грыз ее внутренности, — кроме одного: где-то за этими стенами живет Арно, дышит, борется и тоже страдает, без сомнения, поскольку в городе, говорят, больше нет хлеба…