Цветок греха

Он не мог не признать, что она почти в точности выразила его желания и намерения.

– А тебе претят все эти вещи? – спросил он.

– Да нет. Просто они не для меня. У меня есть работа, от которой я чего-то жду. Есть страна, город, дом, куда я всегда могу вернуться.

– Здесь тоже твой дом.

– Нет, – не согласилась она. – У меня здесь семья. Меня окружают люди, которые стали для меня очень много значить. Но это еще не настоящий дом.

– Что же мешает ему стать настоящим?! – выкрикнул он. – Что, черт возьми? Ты воображаешь, что нужна мне, чтобы готовить еду и стирать грязные рубашки? Я и сам с этим прекрасно справлялся многие годы и смогу делать то же и впредь. Мне наплевать, если ты пальцем не шевельнешь ради хозяйства! Я не так уж беден и в состоянии нанять помощницу, если нужно. Ты все время говоришь о своей карьере. Что тебе здесь мешает писать картины от рассвета до заката? Я буду только рад.

– Ты не понимаешь меня.

– Да, не понимаю. Не возьму в толк: как это получается – если ты любишь меня, а я тебя, то зачем бежать и от любви, и от меня? Какие уступки тебе нужны? Ты только скажи.

– Какие уступки? – Она тоже закричала, потому что его потребность в ней больно ранила, тисками сжимала ее сердце. – Речь не об уступках. Не о приспособлении одного из нас к другому. И дело не в том, чтобы сменить дом, деревню или город. Между нами континенты, Мерфи. Целые миры. Причина не в каких-то там домашних заботах. Для меня то, что ты предлагаешь, означает попасть в другое измерение. На другую планету. Для тебя не изменится ничего, я же лишусь всего! Разве можешь ты настаивать на таком раскладе?

– Это выдумки! Ты сама себя уговорила. Ослепила.

– Я гроша ломаного не дам за все эти сны, привидения и прочие вещи! Но вот она я, из плоти и крови! Готовая отдать тебе все, что у меня есть. Не желающая причинять тебе ни малейшей боли. Но когда ты просишь чего-то сверх, это уже не в моих силах. И у меня один выход.

– Тот, который ты сама себе внушила. – Он отошел от нее еще дальше. Взгляд холодных голубых глаз казался невозмутимым. Его речь звучала излишне спокойно. – Ты говоришь, что уедешь, несмотря на то, что мы нашли друг друга. Зная свои чувства, ты все же едешь в Нью-Йорк, чтобы безмятежно и счастливо жить там. Как ты можешь?

– Я еду, чтобы просто жить! Там, где жила, где привыкла. Где знаю, как…

– Ты отнимаешь себя у меня! Это жестоко с твоей стороны. А говоришь, не хочешь сделать мне больно.

– А ты?! Ты не жесток? Стоишь тут и требуешь: выбери, какой руки лишиться – левой или правой? – Чтобы унять непрекращающуюся внутреннюю дрожь, она обхватила себя руками. – О, тебе куда легче, чем мне, Мерфи, будь ты неладен! Ты ничем не рискуешь и ничего не теряешь. Черт тебя побери! – выкрикнула она и метнула на него взгляд, полный горечи. Глаза ее потемнели, стали не похожи на себя. – У тебя тоже, как и у меня, не будет покоя, вот что я тебе скажу! Не будет!

Она резко повернулась и побежала, помчалась что есть сил через поле. На языке у нее осталось много недоговоренных слов, в ушах свистел ветер – или это билась взволнованная кровь? – в глазах стояли слезы.

Как будто кто-то посторонний, сидевший в ней, гнал ее неизвестно куда, наполняя все тело горечью утраты и чувством безнадежности.

Не останавливаясь ни на минуту, она добежала до калитки в сад Брианны и, ворвавшись туда, была встречена радостным лаем Конкобара. Но, не ответив на его приветствие, она пулей пролетела в дом через кухню и потом к себе в комнату. Кажется, на кухне была Брианна. Кажется, Брианна окликнула ее – Шаннон не помнит этого.

Прошло не меньше часа, прежде чем Брианна негромко постучала к ней в дверь.

Бри полагала, что застанет Шаннон в слезах или спящей, но, войдя в комнату, увидела, что та сидит за мольбертом.

– Свет вот-вот исчезнет, – не поворачиваясь к ней, объяснила Шаннон, яростно нанося мазки кистью. – Мне нужен свет. Хотя бы от лампы.

– Конечно, я принесу настольную. Или две. – Брианна с еще большим удивлением отметила, что на лице Шаннон не видно следов печали, оно пылало каким-то неистовым вдохновением. – Шаннон, может быть…

– Я не могу сейчас говорить. Извини. Мне нужно разделаться с этим… Я должна закончить, чтобы вырвать из души раз и навсегда… Только не хватает света, Бри, пожалуйста…

– Да, да. Я все сделаю.

Брианна поспешно вышла и тихо прикрыла за собою дверь.

Она писала всю ночь. Такого раньше за ней никогда не водилось. Не возникало ни желания, ни потребности. Но сейчас все было по-иному.