Стилист для снежного человека

– Я убила его, – кричала она, – давай уедем.

Но у меня в момент опасности мозг начинает работать с утроенной силой.

– Нет, – ответила я, – мы заплатили до понедельника, и будет странно, если внезапно сорвемся с места, сидим тихо, если станут спрашивать, я отвечу: «Эмма перекупалась и никуда не ходила, я нахожусь с ней безвылазно».

Подруга и впрямь свалилась в кровать с температурой, хозяйка, цокая языком, заварила ей какие-то коренья. Вечером та же хозяйка, качая головой, сказала:

– Добаловался Ильдар, вечно к приезжим приставал, вот и допрыгался, в пропасть рухнул и помер, небось спихнули его за нехорошее поведение.

Милиция в наш дом так и не пришла, в понедельник мы отправились в Москву и более никогда не беседовали с Эммой о том ужасном случае. Так откуда Николай Шнеер узнал об убийстве? Вот мерзавец!

Негодование затопило меня с головой. Я встала.

– Откройте дверь.

– Уходите?

– Да.

– Не желаете рассказать правду?

– Я не выдаю чужих тайн, – спокойно ответила я, – и считаю, что дружба, даже если вы перестали общаться с человеком, не прерывается. Сама найду убийцу Милы, ваши условия для меня не приемлемы.

– Сядь, – вдруг перешел на «ты» Шнеер, – это была проверка, сейчас доверю тебе некую информацию, но ты должна поклясться, что никто и никогда не узнает ее от тебя.

– Готова хранить чужие секреты, – кивнула я, – но не могу покрывать негодяев и мерзавцев.

Шнеер кашлянул.

– Хорошо. Что ты знаешь о преследовании евреев?

Я снова удивилась. Похоже, Николай любитель задавать ошарашивающие вопросы.

– Ну, к сожалению, пока в нашем мире живет много людей, не приемлющих евреев, так называемые антисемиты есть, увы, во всех слоях общества. В СССР, кстати, имея в паспорте в графе «национальность» слово «еврей», было порой трудно попасть на учебу в институт или устроиться на работу.

Не понимаю, почему, но и в царской России люди, исповедовавшие иудаизм, подвергались гонениям, при самодержцах существовала так называемая черта оседлости, семитам предписывалось жить лишь в строго определенных местах.

Но страшнее всего евреям досталось во время Второй мировой войны. Бабий Яр, гетто в Киеве, Минске, Ровно, лагеря смерти Освенцим, Бухенвальд, Майданек… Везде первыми погибали евреи: дети, старики, женщины, мужчины. Есть пронзительная книга «Дневник Анны Франк», она написана еврейской девочкой, которая пыталась спрятаться от фашистов. А почему вы меня об этом сейчас спрашиваете? Лично я никогда не обращала внимания на национальную принадлежность людей. Сволочи, мерзавцы, преступники, негодяи и благородные, светлые личности встречаются в любой национальной группе. Нельзя утверждать, что все арабы террористы, французы страстные любовники, американцы идиоты, чеченцы воры, русские пьяницы, а украинцы поголовно едят сало! Это же глупо!

Шнеер кивнул.

– Да, но не о том речь. О Нюрнбергском процессе слышала?

– Конечно. Главарей фашистской Германии судило все человечество. Кто-то из подсудимых, например, Геринг, были казнены, другие получили разные сроки, нацистов наказали.

– Но не всех! – тихо сказал Николай. – Кое-кому удалось скрыться. Особо хитрые, поняв, что Германии конец, поменяли документы и рванули прочь, впрочем, бесследно исчезали не только нацисты, но и их пособники.

Вот, допустим, в городе Мотове, не так уж далеко от Москвы, всего-то каких-нибудь семьдесят километров к северу, жил парень. Ему в сорок первом году стукнуло шестнадцать. Такой спокойный мальчик из хорошей семьи, мама врач, папа – директор школы. Звали юношу простым именем Федор, а фамилия у него была тоже не бог весть какая – Соколов. Федя Соколов отлично учился, говорил на немецком языке, потому что папа-директор нашел для своей школы преподавателя, немца по национальности. Не начнись война, Федя бы поехал в Москву, поступил в университет, но судьба выбросила ему иную карту. В Мотово вошли немцы. Первым делом они расстреляли двух местных евреев, врачей городской больницы Сусанну и Якова Кантор, потом взялись за тех, кто при Советах имел вес: погибли все, секретарь партячейки, ее члены, директор местного завода, передовые рабочие, расстреляли и Соколовых – отца с матерью, Федя успел скрыться. Немцы открыли комендатуру и установили «Ordnung» ^[35].

Представьте себе удивление оставшихся в живых мотовцев, когда они увидели, что в помощниках у местного коменданта служит… Федор Соколов. Парень блестяще говорил по-немецки и использовал свои знания на все сто. Фашисты оказались довольны помощником. Федор был крайне жесток и лично расстреливал тех, кто казался новой власти неугодным.

---

35 Ordnung – порядок.