– Успокойся, я просто хотел сказать, незачем заниматься самоедством, и потом… все давно умерли.
– Документы! Документы целы, – заорал Никита, – бумаги-то не горят, оказывается, все сберегли, сволочи, подшили в папочки, сброшюровали. А теперь представь вой, который поднимут газеты.
– Тише, – шикнул Олег, – не ори. Или хочешь, чтобы народ оказался в курсе дела?
– Дома никого нет!
– Мне дверь Илья открыл.
– Он, как всегда, пьяный лежит.
– Выглядел трезвым.
– Ошибаешься, мое горе практически не бывает в разуме.
– Ладно, это бессмысленный спор. Не за чем бояться газет, если рискнешь рассказать правду… Хочешь совет?
– Да, – тихо ответил Никита.
– Ох и испугался я ночью, когда ты, еле-еле ворочая языком, позвонил, – протянул Ремизов, – подумал, инсульт тебя разбил! Как назло, машина сломалась, пока такси за мной ехало, я чуть с ума не сошел, а ты, оказывается, напился!
– Лучше посоветуй, как поступить, – перебил лучшего друга Волк.
– Собери журналюг, побольше, и честно расскажи все, с самого начала, с шестидесятых годов, про Веру, ну и так далее. Тебя поймут, к тому же участники событий давно покойники.
– Богоявленский жив!
– Пустяки, он безумный старик.
– Окстись, Владлен нашего возраста.
– Так мы и есть старики, – засмеялся Ремизов, – поверь, лучше упредить удар, пусть потом этот твой человек в черном губы кусает, ну как шантажировать личность, которая все секреты сама растрепала.
– Нет, не могу! Меня проклянут.
– Кто?
– Бурмистров и Коган.
– Они умерли.
– А жены? А дети? А внуки? Господи, что я наделал, что!
– Никита, успокойся.
– Скажи, ты осуждаешь меня?
– Нет. И говорил тебе об этом не один раз. Ты спасал Веру.
– О боже, не спас ведь!
– Хоть попытался! А теперь поверни ситуацию наоборот, ты отказался от предложения Ивана Ивановича, и Вера скончалась. Ну и каково тебе было бы потом? Так хоть ты ощущаешь, что сделал все возможное, пытался вырвать ее у смерти, и ведь почти удалось! Подарил Вере два года жизни! Два!!! Вдумайся! Сколько умирающих сейчас людей мечтают о таком счастье!
– Нет, – пробормотал Никита, – невозможно, я не сумею открыться, я выполню его требование. В общем-то, ерунда, сниму в главной роли эту Звонареву.
– И провалишь работу, деньги потеряешь.
– Они не мои, а его.
– У тебя безукоризненная репутация режиссера, выпускающего фильмы экстракласса.
– Справлюсь, если совсем не потянет, придумаю фишку какую-нибудь, выкручусь, – с жаром воскликнул Никита, – ты только никому ни слова, ни гугу.
– Странная просьба, – глухо ответил Олег, – по-моему, за долгие годы ты мог убедиться в моем умении держать язык за зубами, право, обидно.
– Прости! За все! И за ночной звонок. Я дико испугался, напился…
Ремизов продолжал говорить дальше, но Илья больше не сумел подслушивать, послышался стук входной двери, на работу явилась горничная.
– Ну что, интересно? – хитро улыбнулся Илья. – Где мой коньяк? И графин, и бутылка на вынос.
Я поманила официантку.
– Подайте выпивку.
Алкоголик потер ладонью затылок.
– И лимончик, – крикнул он в спину подавальщице, – нарежь на кусочки, я не пьяница, чтобы без закуски спиртное лакать.
– Мне нужен телефон Ремизова.
– Без проблем, – заулыбался Илья, – две тысячи долларов на стол, и даю номер.
Я покрутила пальцем у виска.
– Головой не ударялся? Эту информацию легко раздобыть и без тебя. Думаю, у нас не так много переводчиков в инвалидных креслах, пару звонков в крупные издательства, и все! Но мне недосуг морочиться, поэтому вот тебе десять долларов, называй цифры.
Илья, сопя, выудил из кармана допотопный, растрепанный блокнот.
– Да, кстати, – улыбнулась я, – кто такие эти Бурмистров, Коган и Богоявленский?
– Понятия не имею, – развел руками алкоголик, – в первый и последний раз фамилии слышал.
Глава 14
Сев в «Пежо», я потянулась за телефоном, но он зазвонил сам.
– И где ты носишься? – послышался слегка раздраженный голос Зайки.
– Да так, в магазин поехала, кое-что купить на вечер из еды хочу, – уклончиво ответила я.
Неожиданно Ольга рассмеялась.
– Я думала, ты забыла!
Я чуть было не спросила: «О чем?» – но вовремя схватила себя за язык и воскликнула:
– Как можно! Я обладаю замечательной памятью.
– Очень тронута твоим вниманием.