– Фамилию назовите, – в возбуждении закричала я.
– Чью?
– Спонсора «Стужи».
– Я ее не знаю.
– Ладно. Скажите, кто приходил к Никите выламывать руки? Назовите имя шантажиста!
Ремизов нахмурился.
– Понятия не имею. Но он убил Никиту. Точно, это его рук дело. Я абсолютно уверен!
Глава 18
Огромное разочарование охватило меня, но в ту же секунду я сконцентрировалась и резко сказала:
– Вы врете!
Ремизов откатился к стене.
– Какое место моего рассказа показалось вам неправдивым?
– Вы знаете имя шантажиста, но боитесь его произнести, – понеслась я в атаку, – вообще, я не понимаю, с какой стати вы решили ввести меня в курс событий прошлых лет!
Олег вынул из кармана портсигар, повертел его в руках, сунул назад и ответил:
– Никиту убили. Насколько я понял, вы приходили к нему с расспросами о Звонаревой?
– Да.
– Думаю, Волк принял вас за шантажистку или журналистку, которая невесть каким образом дорылась до истины.
Я вспомнила, как резко Никита выставил меня за дверь, и осторожно ответила:
– Ну, предположим. Только при чем тут убийство Волка?
Олег медленно поехал в центр комнаты.
– Включите логику, Даша. О сотрудничестве Никиты и органов не знал никто, кроме меня.
– И самого Никиты!
– Он молчал, не говорил ни слова.
– Но еще имелся Иван Иванович, сотрудник, с которым имел дело Волк.
– Думаю, что профессионал умеет держать язык за зубами, – протянул Олег, – но «протекло» явно из архива КГБ или из того места, где они хранят документы. Некто потребовал снять Звонареву в сериале. Почему? Он любовник актриски и решил помочь ей, либо возжелал избавиться от надоевшей пассии, главная роль в серии – плата за ее молчание и тихое поведение. Скорей всего, спонсор женат и не хочет шума. Мужик приходит к Волку и сначала соблазняет его средствами на сериал, а потом шантажирует. Никита соглашается на выдвинутые условия, но просит шантажиста не распространять широко информацию. Спонсор и сам не заинтересован в скандале, он отдает Волку подлинники документов. Это я знаю точно. Думаю, после вашего визита Никита бросился звонить спонсору, начал обвинять того во лжи и болтливости, мужчины крепко повздорили, и спонсор решил убить Волка, небось режиссер чем-то испугал его. Может, сказал: «Мне все равно скоро умирать, сам расскажу газетам правду, покаюсь. Но заодно сообщу и кто просил снять Звонареву в главной роли». Я предполагаю, что спонсор убрал и Людмилу. Причина мне неизвестна. Вы ведь ищете убийцу Звонаревой? Так имейте в виду, правда зарыта в той далекой истории!
Олег неожидано развернулся.
– Сейчас я хочу…
– Постойте, – резко сказала я, – кто такие Бурмистров, Коган и Богоявленский?
Спина Ремизова окаменела.
– Вам плохо? – спросила я.
– Нет, – коротко уронил Олег и повернул кресло, – вы кто?
– Интересный вопрос! Даша Васильева, мы уже выяснили факт нашего общения в прошлом.
– А на самом деле?
– Даша Васильева. Дарья Ивановна, преподавательница французского языка, теперь, как принято говорить, домохозяйка. Хотя хозяйка я фигова, скорей домобездельница. У вас возникли сомнения в моей личности?
Ремизов неожиданно подъехал ко мне вплотную и схватил за руку.
– Говорите прямо, вы оттуда, да?
– Откуда? – попятилась я.
Несколько секунд Олег мрачно смотрел мне в глаза, потом прошептал:
– Не похоже… ваши глаза… не похоже… Стоп! А ну отвечайте немедленно: вы знали ее?
– Кого?
– Вы где учились?
В полной растерянности я назвала институт.
– Не подходит, – констатировал Олег, – назовите места своей службы.
– Да в чем дело?
– Это она вам рассказала?
Я во все глаза смотрела на переводчика, а у того по непонятной причине началась истерика. Лицо Олега по цвету сравнялось с пледом, прикрывавшим его ноги, губы, наоборот, побледнели, нос вытянулся, глаза ввалились, а изо рта начали вырываться обрывки фраз.
– Отомстить… убить… ни при чем… нет…
Я испугалась, подбежала к небольшому столику на колесах, заставленному бутылками, схватила графин с темно-коричневой жидкостью, плеснула в пузатый стакан, протянула Ремизову и приказала:
– Выпейте, одним глотком.
Олег машинально повиновался, потом отдал мне пустой бокал.
– Простите. Смерть Никиты выбила меня из колеи, он был мне больше чем друг, я считал его родней брата, кроме Волка, никого больше из близких не имею.