Стилист для снежного человека

– Бред, – фыркнул Богоявленский.

– Вовсе нет, вы вор!

– Вор?

– Да. Настоящий уголовник!

Владлен разинул рот, странно всхлипнул, но потом справился с собой и закричал:

– Боже, вы сумасшедшая! У кого хотите спросите, любой человек подтвердит честность Богоявленского. Деточка, отчего вы под разными предлогами врываетесь в мой дом?

Я молчала. Вдруг лицо Владлена разгладилось.

– Впрочем, я понял в чем дело. Душенька, мои стихи – это просто фантазии, в жизни я старый, больной человек, совершенно не подходящий вам по возрасту, на Ромео мало похож. Вы сейчас спокойно ступайте домой, примите необходимые лекарства, отдохните, а затем найдите себе юношу, молодого, со взором горящим, и забудьте Богоявленского. Конечно, вы хороши собой, молоды, но именно сознание этих фактов и…

– Ну надо же, какое самомнение, вы приняли меня за влюбленную поклонницу, – рассмеялась я, – фатальная ошибка. Скорей уж я больше похожа на клювоносую птицу судьбу с железными когтями. Да и навряд ли могу считаться Джульеттой, той, насколько помню, было вроде четырнадцать лет. Мне же, как ни печален сей факт, намного больше. И я не сумасшедшая, переживающая осеннее обострение, ситуация намного хуже.

– Хуже?

– Да. Повторю, вам привет от Нины Никитиной. Знали эту женщину?

– Она умерла?

– Бог мой! Нет! С чего вы сделали подобный вывод?

– Ну… вы спросили «знали эту женщину»? Если человек жив, следует задать вопрос по-иному: «знаете ли эту женщину», поставить глагол в иное время.

Я погасила вновь вспыхнувший пожар озлобления.

– Не придирайтесь к словам.

– Интеллигентный человек обязан грамотно излагать свои мысли и доводы, даже если они глупы, – с пафосом воскликнул поэт, – вы не можете считаться воспитанным индивидуумом, пока не овладеете речью.

– А еще Нина просила передать, – ледяным тоном добавила я, – Владлен, верни бриллианты.

На лице поэта отразилось бескрайнее удивление, похоже, совершенно искреннее.

– Вы о чем толкуете? Какие алмазы?

– Не стоит кривляться, – вздохнула я, – не поможет. В кабинете стоят камеры, поэтому имеется видеозапись, Нина сохранила ее.

– Камеры?

– Да. Николай Шнеер когда-то установил у себя в библиотеке видеосистему, чтобы суметь поймать вора, который польстится на раритетные издания. Он замаскировал повсюду соответствующую аппаратуру, – шепнула я и тут же прикусила язык.

Господи, Николай скончался давным-давно, в те годы и слыхом не слыхивали ни о каких домашних видеокамерах. Не знаю, были ли они уже придуманы, сейчас Владлен расхохочется и вытолкает меня вон.

Глава 29

Но Богоявленский, похоже, разбирался в достижениях научно-технического прогресса еще хуже меня.

– Дружочек, – бормотнул он, – пойдемте в кабинет, никак не соображу, о чем речь.

Переполненная радостью, я потрусила за неожиданно сгорбившимся поэтом. «Никак не соображу, о чем речь». Ни секунды не верю в подобное заявление, то-то мы до сих пор вели милую беседу в коридоре, а потом, услыхав о воровстве, поэт решил зазвать гостью в комнату. Да уж! Иногда человеку нет нужды произносить фразу: «Я виноват», – все становится ясно по его поведению.

– Садитесь, ангел, и спокойно излагайте, – попытался взять инициативу в свои руки Владлен.

– Верните бриллианты.

– Бог мой! Какие?

– Украденные у Нины Никитиной.

– Бред!

– Имеется видеозапись, – тряхнула я головой, – на ней великолепно видно, как вы сначала хватаетесь за сердце и плюхаетесь в кресло, потом Нина уходит, оставив старого приятеля в одиночестве сидеть на диване, в бывшем кабинете Николая Шнеера. И что же совершает милейший, интеллигентнейший, талантливый поэт? Воровато озираясь, подскакивает к шкафу, распахивает дверки, вынимает книги, потом из глубины, из второго ряда, вытаскивает том древнегреческого трагика. И, о удивление, он оказывается хитроумно закрытой шкатулкой. Владлен раскрывает ее, извлекает горсть камней, кладет…

– Там не было алмазов, – завопил Богоявленский, – вы ошибаетесь! Никаких драгоценностей внутри не лежало!

Ощущая совершенно детское ликование, я навесила на лицо самое недоуменное выражение.

– Да? Что же было внутри?

Богоявленский растерянно замолчал.

– Ну-ну, – поторопила я, – снявши голову, по волосам не плачут. Вы же признались, что видели содержимое оригинального сейфа, и это не камни. А что?