Зимняя роза

— Ревность — это неверное и смертельно опасное оружие.

Дейрдре склонила голову и кивнула.

— Хорошо сказано. Мой дед услышал крики и встал с постели, несмотря на свою болезнь. Теперь, когда обе его дочери были обесчещены, о брачных союзах можно было забыть. Менестреля, которому не удалось достаточно быстро удрать, заключили в темницу до тех пор, пока не будет решено, какое наказание он понесет. Сестры подняли крик и плач, поскольку наказанием в лучшем случае стало бы изгнание, а в худшем — казнь. Но его пришлось пощадить, когда стало известно, что моя мать ожидает ребенка. Его ребенка, поскольку больше ни с кем она не была.

— И этим ребенком были вы?

— Да. Итак, своим появлением на свет я спасла жизнь своему отцу. А несмываемый позор и горе оборвали жизнь моего деда. Перед смертью он приказал отправить Энию в замок Печали, а мою мать выдать замуж за менестреля, чтобы у ребенка был законный отец. Именно это и привело Энию в бешенство. В день свадьбы Фионы, в день, когда ее отец умер от горя, она наложила заклятие. Зима. Годы бесконечной зимы. Море Льда отрезало замок Розы от остального мира. Розовый куст, с которого были сорваны цветы лжи, больше никогда не выбросит бутона. Ребенок, которого носит ее сестра, никогда не почувствует на лице тепло летнего солнца, не сможет пройти по лугу и не увидит, как зреют плоды на деревьях. Вот так и появился Остров Зимы в Море Льда.

— Моя госпожа, — он накрыл ее руки ладонью. «Вся ее жизнь, — думал он, — прошла без такой простой, но необходимой вещи, как солнечные лучи».

— Заклятие можно снять. У вас ведь тоже есть сила.

— Мой дар — лечить людей. Я не могу исцелить землю, — Дейрдре внезапно захотелось перевернуть руку под его ладонью, сплести свои пальцы с его пальцами и снова ощутить эту связь. Поэтому она мягко высвободилась. — Отец оставил маму еще до моего рождения. Он сбежал. Потом, увидев, что люди голодают, моя мать отправила в замок Печали послов, чтобы попросить сестру о примирении. Чтобы умолять ее. Никто из них не вернулся. Возможно, они погибли или заблудились. Или просто уехали в теплые и солнечные земли. Ни один из тех, кто уезжал отсюда, еще не вернулся. Да и зачем им возвращаться?

— Эния, королева-ведьма, мертва.

— Мертва? — Дейрдре невидящим взглядом уставилась в огонь. — Вы уверены?

— Ее боялись и ненавидели. Когда она умерла, люди устроили пышный праздник. Это случилось в день зимнего солнцестояния, и я это хорошо запомнил. Она мертва уже почти десять лет.

Девушка закрыла глаза.

— Как и ее сестра. Значит, они и умерли в один день. Как странно и в то же время как это близко к легенде… — она снова встала и подошла к окну. — Мертва десять лет, а ее заклятие продолжает держать нас, как стиснутый кулак. Каким жестоким было ее сердце!

И слабый огонек надежды, что со смертью ее тетки заклятие потеряет свою силу, надежды, которую она втайне хранила все эти годы, погас. Дейрдре выпрямилась.

— Что ж, нам приходится учиться смиряться с тем, чего мы не можем изменить, — она смотрела на бесконечный белый мир. — Даже здесь есть красота.

— Да, — Кайлер смотрел на Дейрдре. — Да, и здесь она есть.

Глава 4

Он хотел помочь Дейрдре. «И даже больше, — думал Кайлер. — Я хочу спасти ее». Если бы сражаться нужно было с чем-то материальным — человеком, зверем, армией — ради нее, он бы, не задумываясь, выхватил меч и бросился в бой. Эта девушка, одновременно привлекательная и трогательная, очаровала принца. Ее стойкость перед лицом испытаний восхищала и в то же время раздражала его. Такая женщина не будет рыдать на сильном мужском плече. Особенно принца злило то, что он поймал себя на мысли: он был бы совсем не против, если бы она, всхлипывая, уткнулась в его плечо. Только в его плечо и ничье другое.

Дейрдре была удивительным существом. Ему хотелось защитить ее, но как одолеть заклятие? Этого он не знал. Кайлер был воином и, хотя он и верил в удачу, можно даже сказать в судьбу, намного больше доверял собственной находчивости, военному мастерству и тренированным мышцам. Он был принцем, который однажды станет королем. Кайлер верил в справедливость и в то, что твердость правителю необходима не меньше, чем милосердие.

А ведь никакой справедливости не было в том, что девушку, не сделавшую ничего плохого, заточили в этой ледяной тюрьме и заставили расплачиваться за преступления, безрассудство и злобу людей, которые жили до нее. Она слишком красива, чтобы жить здесь, будучи отрезанной от всего мира. «Слишком нежная и хрупкая, — думал он, — чтобы уродовать себе руки тяжелой работой. Она должна носить шелка и меха, а не платье из грубой домотканой материи».