Ненасытность

Опустив голову, Бенедикте сказала:

— В самом деле, Сандер. Именно этот вопрос так мучил меня в первые годы. Я лишила вас обоих возможности узнать друг друга. Ты не можешь представить себе, как я страдала!

— Это ты порвала наши отношения в тот раз.

— Да, — согласилась она. — И я тысячу раз раскаивалась в этом. Ведь ты же не совершал никакого преступления. Ты переспал с Аделью до меня. Но тогда я этого не понимала. Я думала, что ты спал с нами обеими.

— Я знаю, знаю, я виню во всем только себя. И эту проклятую Адель. Нет, о ней вспоминать не стоит, не стоит винить ее в этом. Явел себя как идиот.

Бенедикте еще не убрала от него свои руки, и теперь они сами бессильно упали вниз.

— Марко сказал мне, чтобы я оставила тебя в покое, что я более зрелая, чем ты. Но я не могла поверить в это.

— Марко был совершенно прав, — с гримасой на лице произнес Сандер. — Тогда я не был еще взрослым. Возможно, узнав о ребенке, я впал бы в панику. И брак между нами тогда не состоялся бы. Ведь, даже женившись, я продолжал волочиться за всеми девушками подряд.

Бенедикте слушала его как зачарованная. Внезапно она вспомнила о своей задаче, снова подняла руки и стала проводить ими вдоль его тела, не касаясь его.

— И что же теперь? — спросила она спокойно.

— Теперь я даже смотреть не хочу на смазливых девиц. Такого добра сколько угодно, и чем девушка красивее, тем меньше у нее за душой. Думаю, что те, кому красота дается даром, не считают для себя нужным усилить чем-то этот дар.

— Однако ты женат, — констатировала она. — У тебя есть дети?

— Нет. У меня нет детей. К счастью! Бенедикте, я хочу видеть своего сына!

Немного помедлив, она сказала:

— Он со мной, в больнице. Но сначала мне нужно подготовить его.

— А нужно ли ему знать, кто я такой?

Она укоризненно посмотрела на него, и он все понял.

— Прости! Я еще не такой зрелый, каким считал себя, — пробормотал он.

— К тому же… мне не хочется, чтобы он подвергался риску заражения. Бенедикте, я… много думал о тебе эти годы, это правда. Знаешь ли ты, что… Нет, я не имею права лежать здесь и говорить такое.

— Говори, я слушаю, — тихо сказала она. Прерывисто вздохнув, он сказал:

— Я всегда считал тебя той девушкой, к которой имел самую сильную привязанность… нет, Господи, почему я так выражаюсь? Мой учитель словесности наверняка поставил бы мне плохую отметку за такую фразу!

Он нервозно рассмеялся. Бенедикте поняла, что он был взволнован не меньше ее.

Взяв себя в руки, он продолжал:

— Как я уже сказал, я повзрослел за эти годы… Бенедикте напряженно слушала его. Задумчиво глядя в потолок, Сандер Бринк произнес:

— Видишь ли, я просил у нее развода. В тот раз она не согласилась, и я больше не возвращался к этому. Я не хочу сказать, что в одночасье разведусь, потом женюсь на тебе и буду счастлив до конца моих дней. Жизнь вовсе не так проста. Но я хочу покончить с браком, который мне ничего не дает. Я на сто процентов убежден в этом. Потом мы сможем вернуться к этому разговору. Посмотрим, что из этого получится.

— Это очень разумно с твоей стороны, Сандер.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Если, конечно, ты снова захочешь соединиться со мной. Не думаю, что у тебя остались слишком хорошие воспоминания обо мне.

— В моей жизни не было других мужчин, — медленно произнесла она. — Но мысль об этом не должна связывать тебе руки.

Он ничего не ответил на это, будучи увлечен другой мыслью.

— Но я должен увидеть своего сына, должен!

— Да, это твое право. Мне самой очень хочется показать его тебе. Он такой красивый, Сандер. Такой же, как ты.

— Значит, он красив? — со смехом произнес он, невольно беря ее за руку. — Когда я могу увидеть его? Подумав, она сказала:

— Сегодня уже поздно, уже темно, он устал с дороги, да и вообще ему не следует приходить сюда. Но завтра рано утром… Я приду сюда. Как ты думаешь, не сможешь ли ты встать к тому времени на ноги?

— Я уже чувствую себя лучше.

— Судя по твоему голосу, ты не слишком сильно болен, — с улыбкой произнесла она. — Я подойду к окну ровно в десять часов. Андре не будет знать, что ты находишься в помещении и смотришь на него, я отвлеку его чем-нибудь, и мы остановимся прямо у окна. Договорились?