Ненасытность

Нет, конечно, нет. Но он не мог отрицать того, что во всем теле его вибрировала страсть, и весь он был охвачен нетерпением, которого не чувствовал, находясь рядом с Лизой-Меретой. Во время любовных игр с ней он испытывал лишь угрызения совести. Теперь же совесть его была чиста, и мысль об этом действовала на него возбуждающе.

Но сначала ему хотелось приласкать ее, ведь он не был мужланом. Он провел рукой по ее коже, и в кончиках пальцев у него защекотало, словно по ним прошел электрический ток, соски ее грудей напряглись, он слышал ее испуганное, горячее дыханье, которое она тщетно пыталась усмирить. Нагнув голову, он поцеловал ее грудь, при этом руки его скользнули ниже, медленно погладили ее живот, то место, где был шов, нащупали самый чувствительный центр…

Марит тихо всхлипывала, вцепившись пальцами в его плечи. Взяв одну ее руку, он направил ее вниз, к себе, и она вздрогнула и испуганно вскрикнула, коснувшись его, хотела отдернуть руку, но он крепко держал ее. И она медленно опустила руку и взялась за него. Никогда она еще так порывисто не дышала. Сам же он был так возбужден, что не мог ждать дольше. Он раздвинул ее ноги, и она, обняв его, тесно прижалась к нему, словно ища у него защиты.

С присущей ему сдержанностью, Кристоффер старался делать все очень осторожно, постоянно думая о ней, и им удалось найти в этом взаимопонимание. Этот любовный акт, конечно, нельзя было назвать удачным во всех отношениях, но ведь дебют редко начинается с удачи! Потом все пошло так, как надо, и Марит чувствовала, что ему это нравится, что он не разочарован в ней.

— Вот теперь я верю тому, что ты сказал, — прошептала она. — Теперь я впервые стала уверена в твоей любви.

«Ах, дорогое дитя, — подумал он. — Если бы все было так просто». Но он был согласен с ней в том, что они стали гораздо ближе друг другу.

Взяв ее руку, лежащую на его плече, он поднес ее к губам и перецеловал все ее пальцы, один за другим.

— Нам будет хорошо вместе, Марит, — прошептал он, — я это знаю. Я рад, что ты у меня есть.

Теперь у него была большая надежда на то, что его симпатия к ней когда-нибудь превратится в любовь. Жизнь круто обошлась с этим беспомощным существом, одиноким, как никто на земле, столько раз стоявшем на пороге смерти — и теперь он стал ее защитником.

Кристофферу была по душе эта мысль. Он чувствовал, что стоящая перед ним задача делает его зрелым и ответственным.

Но трудности, переживаемые Кристоффером в течение последних месяцев, не шли ни в какое сравнение с тем, что переживал другой член его семьи.

Ванья.

Ее жизнь очень рано пошла наперекосяк. Именно ее Тенгель Злой выбрал для атаки на своих упрямых потомков. Именно с ее помощью он собирался пробить брешь в их собственном доме, на Липовой аллее.

В давние-давние времена, когда Тенгель Злой еще не погрузился в глубокое оцепенение, он обнаружил вместилище кошмарных снов. Готовый захватить власть над миром и отчасти над потусторонним миром, он подчинил себе властительницу кошмаров: демона ночи.

И вот теперь, по его приказу, она подослала к Ванье одно существо, зная, что Ванья была слабым звеном в цепи Людей Льда.

Марко не имел власти над такой сильной реальностью, как ночные кошмары. И он посоветовал Ванье начать борьбу своими силами. Не против ночных демонов, потому что она не в состоянии была это сделать, а против Тенгеля Злого.

Ванья ничего не имела против.

Поэтому история о Людях Льда возвращается к детству Ваньи, когда она впервые столкнулась с существом, ставшим спутником ее юности. Это существо было посланцем самого демона ночи.