Несекретные материалы

У входа пустовал стул. Общежитие не охранял никто, а во дворе несколько вьетнамцев, весело чирикая, загружали в «Газель» огромные клетчатые сумки, набитые товаром. В воздухе плыл смрад. Я принюхалась. Ну надо же, ничего не меняется, эти тоже жарят селедку.

В бытность студенткой частенько бегала к подружкам в общежитие. Все там было хорошо, кроме вьетнамцев, постоянно толкавшихся со сковородками на кухне. Ну как можно поедать горячие иваси?

Двери комнат первого этажа стояли открытыми. Я заглянула в одну из них. Маленькое помещение битком набито детьми. Лишь только ребятки увидели меня, гвалт стих. Тоненькая, похожая на вязальную спицу женщина улыбнулась и прощебетала:

– Кроссовки хочешь? Не хочешь? Костюм «Adidas» берешь? Гляди носки. – И она принялась потрошить огромную сумку. – Помада нужна? Нет? Бери, дешево отдам.

– Нину Самохвалову знаешь? – прервала я коробейницу.

Та покачала головой.

– Первый этаж – Вьетнам, второй этаж – Вьетнам, третий – русский, ходи туда.

Я полезла по грязной лестнице вверх. Вновь узкий коридор, но стоит тишина, и комнаты закрыты. Долго не раздумывая, постучала в первую. Высунулась девчонка и довольно сердито ответила:

– Вьетнамский рынок внизу.

– Ищу Нину Самохвалову.

Студентка помягчела.

– Просто надоело, целыми днями покупатели ходят, дети орут, вонища стоит, а нам, между прочим, учиться надо. Представляете, какой жук наш ректор: сдал часть общежития. Кто побогаче, давно по квартирам разбрелись, кстати, Нинка тоже.

– Не знаете, где она?

Девушка ткнула пальцем в самый конец коридора.

– Идите в двадцать вторую, там Ира живет. У нее точно адресок есть.

Словоохотливая Ирочка тут же сообщила нужное и добавила:

– Пойдете к ней, напомните, что бизнес бизнесом, а учиться все равно надо. Нина не сдала три контрольные, могут к сессии не допустить, хотя небось откупится. Нинок у нас – богатенький Буратино, не то что мы, бедолаги.

– Где же работает Самохвалова?

Ирочка заинтересованно спросила:

– Сигарет не найдется? С утра не выходила.

Я протянула пачку «Голуаз», и меня впустили в комнату.

В квадратном помещении три кровати, тумбочки, шкаф и письменный стол. На подоконнике пристроился электрический чайник и в беспорядке стоят банки с кофе, какао и чаем.

Ирочка затянулась и сообщила:

– Нинка – пройда, а вам она зачем?

– Книгу взяла в библиотеке и не отдает.

Ира рассмеялась.

– Небось потеряла, да не стесняйтесь, требуйте денег, у нее баксов немерено. Здорово устроилась, бешеные бабки загребает.

– Где же трудится?

– В турагентстве. Ее Верка пристроила.

– Кто?

Желание посплетничать об удачливой товарке просто раздирало простодушную Ирочку, и девушка спросила:

– Вы не торопитесь?

– Ничуть.

– Давайте кофе выпьем, а то с утра реферат пишу, даже вниз не спускалась. Я ведь не Самохвалова, никто зачет автоматом не поставит.

– А ей ставят?

Девчонка дернула плечиком.

– Еще как, по первому требованию.

– Почему?

Ирина аккуратно насыпала коричневые гранулы в пластиковые чашечки и пробормотала:

– Да уж есть за что.

– Небось все отлично знает, – подначила я ее.

Девушка покраснела от злости.

– Знания тут совершенно ни при чем. Просто почти все преподаватели у Веры в долгу.

– Деньги им дает?

Ирочка хлебнула отвратительный растворимый напиток и злобно прошипела:

– Дает, но другое.

– Что? – не отставала я, походя выкладывая на стол сто долларов. – Что дает Вера?

– А вы, случаем, не из милиции? – опасливо осведомилась девица.

Я кивнула на зеленую бумажку.

– Вам менты когда-нибудь баксы предлагали?

– Да уж, – признала верность аргумента Ирочка, – они сами за стольник удавятся. А Нинке не донесете, что я рассказала?

Ирина вздохнула и принялась самозабвенно выбалтывать чужие тайны.

Их институт еще несколько лет тому назад был всего лишь заштатным техникумом с убогими преподавателями. Поступали туда все подряд – конкурса никакого, впрочем, и образования не давали. Выпускали полуграмотных бухгалтеров да никому не нужных специалистов, загадочно именовавшихся «операторами машинного управления». Но вдруг положение вещей кардинально изменилось. Ректором стал сорокалетний честолюбивый Андрей Кортнев. Через полгода свежеиспеченный начальник выгнал почти всех прежних преподавательниц с астматическим дыханием и бифокальными очками. На их место пригласил молодых и рьяных, сплошь мужчин между тридцатью и сорока. Изменился и профиль техникума, теперь он стал называться ни больше ни меньше – академией.