72  

– Люблю вашу передачу, – продолжал мужик, – но к нам зачем?

– Да вот, – развела я руками, – решила показать не только знаменитостей, но и простых людей. К тому же сейчас перед средствами массовой информации поставлена благородная задача – сформировать у зрителя положительный образ сотрудника МВД, поэтому и выбрали вас. Не скрою, начальство присоветовало.

– Вроде программу другая ведет, – пробормотал милиционер, – такая болтливая, с длинными волосами.

– Правильно, – успокоила я подозрительного дядьку, – Зайцева. Только она выезжает непосредственно на передачу, а мы делаем черновую работу. Осматриваем место съемки, готовим героя, узнаем интересные подробности. Давайте сразу и начнем. Представьтесь, пожалуйста.

– Если вас мое начальство послало, небось сообщило имя и фамилию, – резонно заметил собеседник.

– Конечно, господин Самохвалов, но вам же придется представиться зрителям.

– Феликс Михайлович, – сказал вконец замороченный начальник и пояснил: – Отец в органах служил и дал мне имя в честь Дзержинского.

– Чудесно, – пришла я в восторг, – а теперь о себе поподробней.

– Наша колония… – завел начальник.

– Нет, нет, – тут же прервала «журналистка», – пожалуйста, только о личном.

Феликс Михайлович вздохнул и принялся излагать биографию. Я сосредоточенно черкала ручкой в блокноте, изображая корреспондентку. Наконец Самохвалов произнес:

– Имею дочь-студентку.

– Чудненько, еще и с ней хорошо бы поговорить.

– Ниночка учится в Москве, домой приезжает только на каникулы, – пояснил любящий папа, – хотите адрес дам?

– Совсем редко показывается? – решила я уточнить.

– Скучно ей у нас после столицы, – радостно улыбнулся Самохвалов, – ни театров, ни развлечений. Да я и не против. Дело молодое, не в нашем же с вами возрасте гулять!

Проглотив хамство, я продолжала расспросы. Правда оказалась неутешительной. Ниночка посещала отца редко. Только звонила ему, отчитываясь об успехах в учебе.

– На четвертом курсе дочка, – не скрывал гордости папенька, – вот только все одна да одна. Я уж прямо ей говорил: «Ищи, детка, мужа в Москве, чтоб в Птичьем век не коротать». А Ниночка только отмахивается, гордая слишком, вся в мать.

Следующие полтора часа прошли бесцельно.

Пообещав Феликсу Михайловичу известить его о дате приезда телевизионной бригады, я стала пробираться к выходу. Самохвалов галантно подвел меня к «Вольво» и с уважением отметил:

– Хорошо зарабатываете, такой автомобиль, мой попроще будет. – И он ткнул пальцем в стоящий чуть поодаль сверкающий «БМВ».

Небось дерет взятки с родственников заключенных, на милицейскую зарплату подобный кабриолет не приобрести. Мы начали прощаться и раскланиваться, и тут у проходной затормозил «воронок». Конвойный позвонил у ворот. Решетки раздвинулись, «зек» медленно вкатил на охраняемую территорию. Спустя минут пять, когда я уже заводила мотор, в воротах распахнулась калитка, и пожилой милиционер крикнул:

– Феликс Михайлович!

Улыбнувшись на прощание, начальник пошел на зов. В открытую калитку стало видно, как от грузовика отходят несколько только что привезенных заключенных. Последний двигался как-то боком, неловко размахивая левой рукой. Калитка захлопнулась. Я поехала в Москву. Кто из моих знакомых ходит точно так же, словно его попа пытается обогнать ноги? Что-то знакомое было в этом уголовнике.

Глава девятнадцатая

Весь Птичий можно изъездить за четверть часа. Поэтому на дорогу до дома улыбчивого Феликса Михайловича потратила буквально пять минут. Небольшое здание из светлого кирпича, дверь заперта, у входа домофон. Прогресс добрался и до Птичьего.

Я принялась накручивать колесики, наконец раздался дребезжащий голос:

– Да.

– «Скорая помощь».

Дверь немедленно отворилась. Давно заметила, что доктора люди моментально впускают внутрь. Попробуйте назваться работником коммунальных служб или даже милиционером – измучают вопросами, перед врачами рушатся все запоры.

В подъезде неожиданно оказалось светло и чисто. В довольно просторном холле, у письменного стола мирно читал газету мужик лет шестидесяти, крепкий, с характерным лицом отставного военного. Прямо за ним начиналась устланная красной ковровой дорожкой лестница. Лифта в пятиэтажке, очевидно, не было.

– Вы к кому? – осведомился лифтер.

Стараясь улыбаться как можно более приветливее, я вытащила удостоверение и пояснила:

  72  
×
×