Несекретные материалы

– Как там Танюша? – осведомилась Никитина.

– Прекрасно, – решила я не распространяться на опасную тему, – как всегда, вот обещала, что вы мне поможете.

– Слушаю, – посерьезнела женщина.

Я принялась вдохновенно врать. Слава богу, не испытываем с мужем никаких финансовых проблем, и сын преспокойненько учится в МГИМО, а вот дочь! Сплошное наказание, а не девчонка. На уме только гулянки да наряды, никакой серьезности, брату грубит через слово, а на днях повздорила с отцом. Муж взбесился и повелел в трехдневный срок пристроить мерзавку хоть куда, лишь бы при деле была.

Вера Ивановна задумчиво повертела чайную ложечку.

– Уже конец ноября, скоро сессия…

– Вы девчонку пригрейте, – велела я, – мы справки достанем, вроде бы болела…

– Не надо бумажек, – отмахнулась Никитина, – сама с педагогами договорюсь, только стоить будет соответственно дороже, чем простое поступление…

– О чем речь, – махнула я рукой и, достав из кошелька платиновую кредитку, принялась постукивать ею по столу, – только Танечка говорила, что деньги после зачисления отдают.

– Естественно, – ответила Никитина, – готовьте десять тысяч, в понедельник выпишу студенческий, тогда и расплатитесь.

Я изобразила смущение.

– Заплачу больше, если сделаете еще одно дело.

– Какое? – насторожилась Никитина.

– Поговорите с моей идиоткой, напугайте чем-нибудь или постарайтесь убедить, что учиться надо, нас она не слушает.

Вера Ивановна улыбнулась:

– Ну за такую услугу денег не берут, приезжайте сегодня вечером ко мне домой, в пять, попробуем обломать девицу. У самой сын подрастает, поэтому отлично понимаю вашу тревогу. Да, маленькие дети спать не дают, от больших сам не уснешь!

Провожаемая этой сентенцией, я ринулась к машине. Надеюсь, мои дома, и удастся кого-нибудь уговорить.

Иногда судьба бывает благосклонна. За столом преспокойненько обедали Маня и Зайка. Мой взгляд бегал по их лицам. Безусловно, Ольга больше походит на студентку, но может с презрением отвергнуть дурацкую просьбу, Маруська тут же радостно согласится. Но на ее мордашке четко написан почти детский возраст.

Дождавшись, пока невестка проглотит вареную капусту, пошла за ней в спальню и лицемерно завела:

– Заинька, по-моему, пора перестать сидеть на диете, ты так исхудала за последнее время, скелетик, да и только.

Девушка удовлетворенно вздохнула и сообщила:

– Борьба с целлюлитом скоро окончится моей полной и бесповоротной победой!

Но я уже неслась дальше:

– Какая хорошенькая новенькая собачка, где взяла?

Последовал длительный рассказ об удачном приобретении фарфоровой фигурки.

Потом я с восхищением ухватила начатое вязанье и принялась нахваливать работу:

– Удивительный орнамент, настоящее произведение искусства! Сложнейший узор!

Но Ольга заподозрила неладное и сурово поинтересовалась:

– Чего надо?

– Неужели не могу зайти просто поболтать?

– Дарья, – не выдержала Зайка, – говори живо, зачем я тебе понадобилась!

– Съезди со мной к одной даме и изобрази избалованную дочку «новых русских».

– Зачем?

– Очень надо.

– Кому?

– Мне.

– Насколько помню, – протянула Ольга, разглядывая себя в зеркале, – последний раз, когда я по твоей просьбе ездила на свидание с неким красавцем, дело весьма плохо закончилось. Просто скандал. Аркадий нас чуть не убил.

Я молча повернулась и пошла к двери.

– Постой, – оживилась Зайка, – ты куда?

– Попрошу Маньку, вот уж у кого отличные актерские способности.

Ольга не снесла такого унижения.

– Я тоже могу изобразить что угодно. Когда едем?

– Сейчас, только одеться надо соответственно.

– Не учи ученую, – отмахнулась невестка, подбегая к шкафу, – значит, капризная девица богатеньких Буратино? Иди к себе, минут через пятнадцать спущусь.

Я выждала для верности полчаса и, сев в «Вольво», погудела.

Из парадной двери выпорхнула невестка. Челюсть у меня тихо отвисла – никогда не видела Ольгу в подобном виде.

Длинная шубка из светлой норки подолом подметает пол. Под ней надет ярко-красный кожаный костюмчик с умопомрачительным вырезом почти до пупка. Впрочем, юбка заканчивалась примерно там же, где и декольте. Длинные и стройные Ольгины ножки засунуты в белые лайковые сапоги с ботфортами, платформа такая, что, спрыгнув с нее, можно покончить жизнь самоубийством. Там, где заканчиваются ботфорты, мелькают черные сетчатые колготки.