Лихорадка в крови

— Работал на одной усадьбе, только не большой.

— А девушка у тебя была? — усмехнулся Ёте.

— Была, но не особенно красивая.

— Слушать вас — уши вянут! — не выдержала Виллему. — Почему-то все мужчины считают, что заслуживают самых красивых девушек, хотя сами при этом безобразны, как тролли? Высказываю вам презрение от имени всех девушек, которых вы не считаете красавицами!

Наступило молчание.

— Виллему, — мягко сказал Доминик, — ты обидела Фольке, сказав, что он безобразен, как тролль.

— Я этого не имела в виду! Если у меня и сорвалось с языка неосторожное слово, это относилось не к нему. Не сердись на меня, Фольке.

Фольке кивнул, лицо у него залилось краской от смущения.

— Расскажи, о чем ты мечтаешь? — обратилась к нему Виллему, желая загладить неловкость.

— О чем я мечтаю сейчас? Только о том, чтобы вернуться домой, сбросить с себя этот проклятый мундир и снова стать простым деревенским парнем.

— А ты, Йенс?

— Мечтаю хоть раз переспать с девушкой, прежде чем помру. Потому я так и остерегаюсь вольных стрелков.

— А ты, Кристоффер?

— Есть у меня кое-какие мечты, только я предпочитаю не выбалтывать их первому встречному.

— Ёте, о чем мечтаешь ты?

— Я в своих мечтах высоко не заношусь. Мне бы осушить кружку пива в трактире да усадить девушку на колени. Такую же красивую, как вы, фрекен Виллему.

Он так бесстыдно подмигнул ей, что всем стало ясно, кого именно он не прочь держать сейчас на коленях.

— Господин лейтенант, ваша очередь, — обратился Йенс к Доминику.

Доминик очнулся: пока Виллему беседовала с солдатами, он не сводил с нее глаз.

— Я сейчас только об одном мечтаю, как бы нам всем живыми выбраться из этого проклятого места.

— Ну, об этом каждый из нас мечтает! А теперь фрекен Виллему должна рассказать нам, о чем мечтает она.

Виллему была разочарована ответом Доминика — неужели ему больше и мечтать не о чем?

— У меня в крови лихорадка, — начала она издалека. — Я мечтаю об одном человеке. Он предал меня: уехал и не попрощался. А это прощание было для меня единственной возможностью сказать ему, как горячо я его люблю. Так вот моя мечта — быть рядом с ним, отдать ему всю любовь, всю страсть, которая меня испепеляет. Только рядом с ним, в его объятиях обрету я покой.

Услыхав такой ответ, солдаты оторопело молчали.

— Господи! Хоть бы на миг оказаться на месте того счастливца! — проговорил Ёте. — Ай да кузина у вас, господин лейтенант!

Доминик отвел взгляд от горящих глаз Виллему.

— Напрасно завидуешь, тяжко придется тому человеку, дай Бог ему побольше твердости, — сказал он, обращаясь к Ёте. — Ему предстоит нелегкая борьба. Думаешь легко удерживать на расстоянии такую своевольную девицу?

— А ты уверен, что он захочет держать меня на расстоянии? — жалобно спросила Виллему Доминика.

— Поверь мне, он просит Господа послать ему силы и твердости устоять перед тобой.

— А почему он непременно хочет устоять? — спросил Кристоффер.

— На то есть свои причины. Суровая судьба развела их. До конца жизни они не смогут соединиться: их удел — это крушение надежд и тоска друг по другу, — ответил Доминик.

— Боюсь, вашей юной кузине одной тоски мало, — сухо заметил Кристоффер.

— У моей кузины нет выбора. Она рискует жизнью, если уступит любви. Ну, нам пора ехать!

Виллему встала вместе со всеми. Ответ Доминика несколько успокоил ее. Однако сдаваться она не собиралась. Она твердо решила не подчиняться суровым законам Людей Льда.

Доминик будет принадлежать ей, как бы он этому ни противился!

В глубине души она знала, что и он ни о чем другом не мечтает, хотя в отличие от нее всегда повинуется чувству долга.

Виллему смотрела в сторону Доминика, и сердце у нее ныло от тоски.

— Повернули назад, — разочарованно и злобно сказал атаман вольных стрелков. — Придется их задержать. Надо любой ценой заставить их ехать через ущелье!

Атамана звали Лилле-Йон, он был из северной части Геинге. Уже в первый год войны, которую вели вольные стрелки, он прославился своей изощренной жестокостью.

Атаман отдал своим людям несколько кратких приказаний.

Неожиданно Доминик увидел впереди на вершине горы несколько человек. Он осадил лошадь.