Крылья черного ворона

Чем ближе он подходил к крепости, тем медленнее становились его шаги. Он внушал себе, что подъем в гору отнял у него силы. Но это, конечно, было не так.

— Помоги мне, Тенгель, — прошептал он. — Тенгель, Суль и Mар, не покидайте меня! Для меня, никогда еще пробовавшего свои силы, нелегко сразу браться за это!

И он заметил, что поднимается в гору не один, направляясь прямо к черным, широким воротам. Временами он слышал рядом с собой шаги своих попутчиков. Шаги двух крупных мужчин и одной хрупкой женщины. И тогда Хейке улыбался. Точите свои когти, прекрасная княгиня! Вам сегодня предстоит схватка!

Первым препятствием были ворота. Как ему пройти через них?

Совершая утренний обход крепости вместе с княгиней и Николой, они не посетили ту часть крепости, где жили слуги. Поэтому Хейке не знал, где живет сторож-кучер.

Он вообще не видел здесь никаких слуг.

И он подумал: где теперь лошади, которые везли эту призрачную карету? Ведь лошади были живыми существами. Но утром он не видел их и не слышал их ржания.

Кстати об утре. Как он провел утро, полдень и вторую половину дня? Он приходил сюда утром, чтобы увести Петера. Это ему удалось. Но… когда они выходили из крепости, солнце уже садилось. Впервые он задумался об этом.

Здесь явно было замешано колдовство. На миг ему стало страшно при мысли о том, что он, возможно, провел в крепости несколько лет, но так быть не могло, судя по словам Миры и Жено, судя по виду тех лошадей, что по-прежнему паслись на лугу.

Он знал, что трое его спутников не могут открыть для него ворота, он должен был сделать это сам.

Как он и ожидал, ворота были заперты, и он, разумеется, не собирался стучать в них! Не собирался будить ведьму или как там ее называли. Но и отступать он не желал. Подождав, пока месяц зайдет за тучу, он взобрался на вывалившиеся из стены камни. Он был молод, проворен и силен, все ему до этого удавалось. Но стена оказалась слишком высокой. И ему оставалось только карабкаться вверх, надеясь при этом не свалиться.

Месяц то заходил за тучи, то снова освещал стену — и был явно в сговоре с княгиней: стоило Хейке приметить щель или выступ, чтобы немного продвинуться вперед, как лунный свет угасал, и ему, стоящему в неустойчивом положении, приходилось ждать, пока месяц снова вынырнет из-за туч. Это раздражало его, отнимало силы.

Некоторое время он стоял неподвижно, не имея возможности продвигаться дальше. Но потом стал двигаться в сторону и постепенно добрался до самого верха. Ухватившись рукой за верхний край стены, он стал на него обеими ногами.

Теперь он стоял на зубчатом парапете. Оттуда было рукой подать до крыши крепости, огибающей внутренний двор. И он принялся бесцельно бродить по кругу.

Что ему следовало теперь предпринять? Где мог быть сейчас Петер?

И не менее важное обстоятельство: где была теперь княгиня?

Хейке прислушался.

Он был бы разочарован, если бы услышал голоса или иные звуки, свидетельствующие о присутствии людей. Но его тонкий слух уловил нечто иное, куда более страшное: невнятный, приглушенный, булькающий звук, жалобный скрип, таинственный шорох, напоминающий болезненный шорох разрубленных корней на опавшей листве.

Точно такой звук он слышал на кладбище.

Озноб побежал по коже Хейке, когда он понял, что это такое.

Княгиня заколдовала зрение всех людей, так что они видели крепость именно такой, какой он видел ее сейчас. Но сквозь эту колдовскую картину пробивались звуки того, что он видел утром: звуки подлинной Cetatea de Strega.

Едва поняв это, Хейке почувствовал, что теряет точку опоры, и за какие-то доли секунды — в свете полной луны — его взгляд проник сквозь стены крепости. Он увидел не так много и не слишком отчетливо, но в этот судьбоносный миг он посмотрел прямо туда, где находился Петер. Петер и Никола.

И видение тут же исчезло. Сын Людей Льда снова оказался во власти ведьмы. Юноша был таким неопытным, таким зеленым! Но все же внутренний голос говорил ему, что в течение этой ночи его неизвестные доныне силы — силы «меченого» — проявятся в полную мощь.

Это успокоило его. Именно это было ему сейчас нужно.

— Ах, Петер, бедный Петер, — прошептал он. — Что же ты натворил!

Товарищ его спал, Хейке это понял. Спал, обняв юную, очаровательную Николу. Но опасность была очень велика. Хейке это скорее чувствовал, чем видел. Да и видеть пока было нечего — пока.