Последний из рыцарей

Были приглашены все работники и арендаторы. Пришли также и многие жители селения, которые не имели прямого отношения к поместью. Их ужином не угощали, зато они могли принять участие в танцах.

Обитатели Элистранда уже собирались отправиться на праздник, но задержались, обсуждая письмо Тристана, написанное в ответ на их приглашение.

Виллему была сама не своя от гнева.

— Глупцы! — кричала она. — Неужели они не понимают, как это важно!

— Успокойся, — сказал Доминик. На нем была белая рубаха с широкими рукавами, замшевый жилет, кружевной шейный платок и треугольная шляпа. — Ты бы тоже никуда не поехала, если б твой лучший друг лежал при смерти. Он пишет «герцогиня»? Ишь ты, в каких кругах он вращается!

— Тристан и сам не менее знатного происхождения, — буркнула Виллему. — Там только бабушка Сесилия была вороной среди павлинов. Но зато, какая ворона! Негодный Тристан! Пусть Лене и ее семья не смогут приехать, меня это не огорчает, я никогда не чувствовала к ним большой привязанности. Но Тристану сам Бог велел присутствовать на этой встрече!

— Ты права.

В комнату вошла Габриэлла.

— Это очень опасно! — Габриэлла была не на шутку встревожена.

— Что опасно? Что они не приедут?

— Кто не приедет?

— Подождите, о чем мы говорим?

Габриэлла вздохнула.

— На кухне говорили…

— Мама, неужели ты слушаешь, о чем говорят на кухне?

— На этот раз, да. Там говорили, что кто-то проболтался об Ульвхедине.

Виллему выругалась.

— Перестань, Виллему, где только ты выучилась всем этим словам? Как нам быть? Кто-то в соседнем приходе грозился сообщить фогту, что Ульвхедин скрывается у нас. А оттуда уже один шаг до судьи.

— Но ведь судья — наш друг!

— Нет такой дружбы, ради которой можно просить помиловать убийцу.

— Не называй так Ульвхедина! Это случилось в тяжелые для него годы. Когда над ним тяготело проклятье Людей Льда. Теперь он совершенно освободился от него.

— Это еще как сказать, — буркнул Доминик себе под нос.

— Да, почти! Сейчас он стал совершенно другим! — горячо возразила Виллему.

— Конечно, это все так. Но ведь ты не думаешь, что нам удастся скрывать его целую вечность? — спросил Доминик.

— Надо надеяться на лучшее! Я отвечаю за Ульвхедина, это я сделала из него человека. Или сделаю, если вам так больше нравится. Но согласитесь, что я на верном пути.

— Никто в этом не сомневается, — сказала Габриэлла. — Но и ты согласись, что если бы не Элиса и их маленький сын, у тебя вряд ли что получилось бы.

— Это я признаю. Элисину помощь трудно переоценить. Но скажите, матушка, насколько серьезны эти сплетни?

— Не знаю. Боюсь только, что когда до судьи дойдет, что мы прячем у себя Чудовище, как его называют, нам может не поздоровиться. Ульвхедина следовало давно выдать. За его голову и сейчас дают огромную сумму. Нет никакого сомнения, что он тут же окажется в руках палача.

— Но этого нельзя допустить! Только не сейчас. Элиса умрет от горя!

— Ты права. — Габриэлла была расстроена. — Мы все очень тревожимся за него, ведь теперь он один из нас. — Она выпрямилась: — Давайте поспешим, нам пора в Гростенсхольм. Что пишет Тристан?

— Он не приедет, — мрачно сказала Виллему.

— Ему бы не мешало быть здесь.

— Он весьма убедительно объясняет, почему он не может приехать, — вмешался Доминик. — Жаль только, что мы так задержались здесь из-за него.

— Я-то рада, что вы здесь, но понимаю, как вы рветесь домой, — сказала Габриэлла.

— Боюсь, Тенгель совсем отобьется от рук, — вздохнула Виллему.

— За это не опасайся, — утешила ее Габриэлла. — Ты такая красавица, Виллему, правда, для танцев недостаточно нарядна, ну да ничего. А Доминик как всегда изыскан, что бы он ни надел.

— А я, значит, не изысканная? — тут же возмутилась Виллему.

— Некоторые Люди Льда, в том числе и ты, дорогая, очень необузданны. От тебя не знаешь, чего ждать. Такой же была Суль. И моя мать Сесилия. Но ты сказочно хороша. Идемте же, нам надо спешить!

Судья Акерсхюса сидел за массивным письменным столом и с неприязнью смотрел на одного из своих фогтов.

— Вы утверждаете, что Чудовище находится сейчас у моих друзей в Гростенсхольме? А я говорю, что это невозможно, я вам не верю!