Невыносимое одиночество

Он даже не узнал, было ли отправлено его письмо.

Его часто пересылали из одного места в другое. Он побывал уже почти во всех воинских частях: на островах Уседом и Воллин, в Фор-Поммерне, в Висмаре. Он двигался на восток почти два года. Но в сражениях участвовал редко, чему был очень рад.

Однажды он получил письмо, которое долго странствовало за ним в пути. У него родился сын, хорошенький мальчик. Анетта решила окрестить его Домиником, в честь своего отца. Микаел написал ей, что имя ему нравится и что он будет рад приехать домой и взглянуть на малыша.

В тот вечер, когда он получил это известие, он долго сидел под звездами и думал.

«Станешь ли ты таким же одиноким, как и я? Дай Бог, чтобы ты не унаследовал мое одиночество, мою меланхолию и мою тоску!»

Время от времени он изумлялся тому, что у него есть сын. Но он не ощущал никакой связи ни с женой, ни с мальчиком. Он не представлял себя в роли отца, то было совершенно немыслимо.

В Висмаре он познакомился с дочерью хозяйки дома, в котором квартировался. Девушка недвусмысленно давала понять, что находит приятным молодого, изящного шведа. Микаел дружески болтал с ней в своей рассеянной манере, тайком присматриваясь к ней. Но у него было определенное понятие о чести: он был женатым человеком и считал себя обязанным сохранять верность жене, к которой не испытывал никаких чувств. Так что эта история ушла в песок, так и не начавшись, с грустной сценой прощания, когда он, наконец, неуклюже погладил ее по щеке. Со временем он забыл о ней, и она вскоре нашла утешение с другим симпатичным шведом.

1654 году королева Кристина отреклась от трона и приняла католичество. Королем стал герцог Пфальтц, принявший имя Карл X Густав, и сразу начались военные походы. Выбор пал на Польшу и Россию.

В это время Микаел был недалеко от Бремена, на берегу Северного моря. Он служил унтер-офицером в дозорном подразделении, наблюдавшим за порядком в шведском лагере, и поэтому никогда не сидел на месте.

И в один из осенних вечеров Микаел Линд из рода Людей Льда встретил своего родственника Танкреда Паладина на берегу Эльбы.

Эта встреча перевернула всю жизнь Микаела. Он был в отчаянии от того, что ему вскоре предстояло покинуть эти места и отправиться в Ингерманландню и что он не успел узнать все, что хотел. Каждое слово, сказанное Танкредом, он впитывал в себя, как сухая губка.

Наконец-то он узнал о своем происхождении!

Люди Льда жили в Норвегии и в Дании, они были похожи на него, и тот непосредственный контакт, который установился у него с Танкредом, его просто потряс. Микаел, этот мечтатель, живущий под стеклянным колпаком, узнал, наконец, как счастливо может биться сердце. Наконец-то он нашел, с кем поговорить естественно и откровенно, совершенно не боясь того, что его не поймут.

В спешке он даже не подумал о том, чтобы рассказать Танкреду о своей жене и о своем сыне. А ведь ему следовало сделать это, потому что он мог в любой момент погибнуть…

Вопрос о сыне вдруг стал для него чрезвычайно важным.

Доминик Линд из рода Людей Льда. Мальчик, не подозревающий о существовании своих родственников. И те тоже не знали его. Доминик был тоже из рода Людей Льда!

Микаел еще больше возненавидел войну. Он хотел дезертировать, хотел домой, хотел…

Но, нет, этого он не сделает. Не может сделать. Как ему переправиться через Балтийское море?

Его повышали в звании, хотя он ничего для этого не делал, от корнета до сержанта, от сержанта до офицера.

Он так и не попал в Ингерманландию. Планы короля Карла X Густава относительно захвата Польши разбудили русского царя, и на востоке собиралась теперь огромная армия, призванная оградить Польшу от шведской «защиты». Самая большая шведская провинция на Балтийском море, Ливландия, лежала на пути русских в Польшу, и странствия Микаела завершились как раз там, поскольку Ливландия была ключевым пунктом.

Политическая ситуация была крайне неустойчивой. Немецкий кайзер с беспокойством наблюдал, как шведы завоевывают все балтийское побережье. Польша хотела вернуть захваченную шведами провинцию Ливландию. Англия, Нидерланды и Дания имели в этих провинциях своих наблюдателей, опасаясь, как бы кто-то из соседей не стал сильнее их. А на востоке поднимался во весь рост русский гигант, считавший себя отрезанным от Балтики. По мнению русских, именно шведская Ингерманландия и устье реки Невы были ключом к Балтике. Но и Ливландия была лакомым кусочком, не говоря уже о Польше, извечном враге России.