Невыносимое одиночество

Только он подумал, что нужно сходить на задний двор, как в доме послышались торопливые шаги и дверь открылась.

Молодая девушка с любопытством смотрела на него.

Она была так красива, что Микаел на миг растерялся. Он стоял, уставившись на нее: светлые волосы, обрамляющие хорошенькое личико, большие синие глаза.

Девушка заговорила первая.

— Ах, Вы нашли мое маленькое сокровище! — защебетала она и взяла у него щенка. Тот слабо запищал. Она тискала его и болтала с ним, испуганно восклицая, какой у него жалкий вид. — Нет, подумать только, тебя кто-то пытался повесить, моя любовь! Где же ты пропадал так долго?

Микаел принялся все объяснять. Немецкий язык был дня него в буквальном смысле материнским языком, поэтому он легко на нем изъяснялся.

— Я нашел его за воротами, и мне показалось, что ему нужна помощь. Я хотел узнать, не здесь ли его дом…

— Да, это мой щенок, и он потерялся… Но входите же, я так Вам благодарна!

— Нет, я…

— Входите, входите, а то нас кто-нибудь увидит. Вы же знаете, русские могут прийти в любой момент, а мы создаем видимость, что дома никого нет, чтобы нас не трогали.

— Но как же вы живете здесь, не топя печки? — поинтересовался он. — Я никогда не видел над трубой дыма.

— Да, все дело в том, что мы прячемся в маленьком домишке на заднем дворе. Он такой низкий, что дым растворяется в воздухе, не доходя до крыши. Но входите же в прихожую, мы зажигаем там восковые свечи, чтобы хоть как-то согреться.

Просторная прихожая насквозь промерзла. Микаел увидел на стенах знамена и доспехи времен Немецкого Ордена и Ордена Рыцарей Меча — причудливые, фантастические шлемы с рогами, совсем не похожие на шлемы викингов. Казалось, они принадлежат каким-то карикатурным, злым рыцарям из сказочного, потустороннего мира.

Пройдя через прихожую, они вошли в большой зал, должно быть, рыцарский зал, а из него — в уютную гостиную. Обстановка там тоже была старинной, но по-домашнему уютной. Тем не менее, Микаел не мог отделаться от ощущения того, что попал в какой-то фантастический мир, в какие-то давно ушедшие времена.

Двое человек встали и пригласили его войти.

Микаел молча разглядывал их. Женщина была маленькой и тучной, это не ее он видел на веранде. Это могла быть ее дочь, хотя ему издали показалось, что это была не такая юная девушка. И та женщина была намного аристократичнее. Впрочем, он мог и ошибиться.

Мужчина был крепкого сложения, с голой, словно сделанной из мрамора, макушкой. Его улыбка, довольно приветливая, была почему-то неприятной.

Вошел слуга, и пожилая дама распорядилась об угощении для молодого шведа. У него не было возможности отказаться, его окружили здесь заботой, без умолку говорили с ним, и он не мог ничего возразить им. В конце концов, перед ним на столе стоял поднос с такой едой, которой он не пробовал уже несколько лет. И снова ему пришлось рассказывать, как он нашел собаку. Девушка держала щенка на руках, но Микаелу казалось, что тот умоляюще, жалобно смотрит в его сторону.

Они сказали, что принадлежат к старинному немецкому рыцарскому роду, что они последние в этом роду и боятся потерять свой дом, бросив его на произвол судьбы. Поэтому они и остались здесь, вынуждены прятаться от всех и намерены защищать дом до последней капли крови от этих ужасных русских.

Микаел вдруг почувствовал какое-то движение слева от себя. Подняв глаза, он увидел женщину, стоявшую на галерее, тянущейся вдоль одной из стен. Он хотел уже было поздороваться с ней, но она приложила палец к губам и покачала головой. Остальные сидели к ней спиной и не видели ее — и ей явно не хотелось, чтобы ее видели.

Это была она, женщина с террасы! В этом не было никаких сомнений. Довольно молодая, стройная, бледная, с прямой, как у истинной аристократки, спиной, одетая в черное. Внешность ее отличалась своеобразной, неяркой красотой, которую невозможно было описать: какой-то летящий, рассеянный отзвук музыки.

Микаел прислушался к словам толстухи, сидящей на диване:

— Маленькая Биргитта так одинока здесь, — сказала она. — Ей так хотелось бы подружиться с кем-нибудь. Но в этой глуши ей не найти достойного общества.

Микаел знал, что нигде не было такой пропасти между дворянством и простым населением, как в Ливландии, цитадели Немецкого Ордена. Крестьян здесь жестоко угнетали несколько столетий.