Невыносимое одиночество

Когда все затихло, он спустился вниз, чтобы исполнить данное ему поручение, после чего поспешно и бесшумно вернулся к своей приемной матери.

Название «приемная мать» к ней совершенно не подходило. Марке Кристине было всего двадцать семь лет, и она скорее годилась ему в сестры, чем в матери. Королевскому егерю было тридцать три, так что Микаел, в сущности, никогда и не относился к ним, как к родителям. Но никто так не заботился о нем, как они. Он не допускал даже мысли о том, чтобы перечить им, хотя предстоящая женитьбы на Анетте де Сент-Коломб уже оставила в его душе глубокую рану.

— Дорогой, у тебя такой возбужденный вид, — сказала Марка Кристина. — Что случилось?

Переведя дух, Микаел сбивчиво и торопливо рассказал ей обо всем, что услышал.

Она задумалась.

— Я знала, что у герцога Карла Густава много врагов. Но что дело зашло так далеко…

— Мы должны предупредить их, — сказал Микаел.

— Да, конечно. Но как? Сегодня пришло известие о том, что он все-таки не будет сопровождать королеву. Он поедет в один из своих замков.

— Не отправиться ли мне туда?

Марка Кристина положила ладонь на его руку.

— Нет, тебе предстоит женитьба, разве ты забыл?

Нет, об этом он не забыл. Его вопрос был просто уловкой.

— Думаю, мне следует поговорить с графом Арвидом Виттенбергом, — сказала она. — Он человек жесткий, и он доверенное лицо герцога Карла Густава. И он сейчас в замке!

Она так и сделала. Утром она имела серьезную беседу с закаленным на тридцатилетней войне полководцем. Он тут же послал гонца к герцогу Карлу Густаву, у которого наконец-то появился повод для того, чтобы принять меры против готовящегося заговора.

А через два дня Карл Густав прибыл в Стокгольм. Он нанес визит графине Марке Кристине, урожденной Лёвенштейн-Шарффенек, и тепло поблагодарил ее и ее молодого родственника. Чем он мог быть им полезен?

В глазах Марки Кристины тут же блеснул огонек. Да, спасибо, если он будет так добр…

И вот в Южную Францию отправлено письмо опекуну Анетты, и в письме этом говорится: «Ваша подопечная сегодня выходит замуж за нашего любимого друга Микаела Линда из рода Людей Льда. Наследник шведского престола, герцог Карл Густав Пфальтц, дает свое благословение на этот брак».

Теперь опекун уже ничего не мог поделать. Не стоило тягаться с наследником шведского трона и короны.

2

Свадьба Анетты и Микаела представляла собой историю весьма удручающую.

Внешне все было превосходно, хотя церемония была максимально упрощена, поскольку Микаелу через день предстояло отправиться на войну. Все выглядело очень сдержанно и прилично. В замок прибыл католический пастор, поскольку Анетта наотрез отказывалась венчаться в церкви замка, в «этом безбожном месте». Подобно большинству Людей Льда, Микаел был равнодушен к христианству, так что ему было все равно, кто их венчает. Пожелай Анетта, чтобы он стал католиком, он бы им стал. От этого ничего бы не изменилось.

Капелла была украшена свежими цветами, присутствовала большая часть двора. Потом состоялся превосходный обед.

Однако главные действующие лица видели все в мрачных тонах, их не покидало ощущение потери, неуверенности в себе.

В то время было принято, чтобы дети следовали воле родителей, когда дело касалось выбора супруга, так что никто из них не протестовал. Но все произошло так быстро, они совершенно не знали друг друга.

Микаел находился в состоянии какого-то оглушения, служащего ему самозащитой, пытался смотреть на все глазами постороннего, словно у алтаря стоял кто-то другой и давал обещание любить в горе и в радости.

В глубине души он чувствовал себя насмерть перепуганным семнадцатилетним мальчиком, намеревающимся как можно скорее забыть все это.

Анетта была, конечно же, глубоко несчастна — в силу самых различных причин. Она пыталась держаться надменно, но в то же время не хотела, чтобы он был мрачен и угрюм. Может быть, это было ей как раз на руку? Тогда почему же она была так раздражена? Она не понимала своих чувств к нему. Он был красивым молодым человеком, но что можно было сказать о его личных качествах? Приветливый, воспитанный — и это все, что она знала о нем.

Но ведь он был к тому же и мужчиной! Свиньей, само собой разумеется!

Ей бы только узнать, что он думает о ней!