Очень полезная книга

— Время-то позднее, засветло вам до Моза не добраться никак. А на улице ночевать — рузы гужом слетятся на кровищу вашу, — сказал пожилой стражник. — Это кто ж тебя, парень, так подрал? Живого места нет!

— Нолькры, — ответил Кьетт мрачно.

— Вот те на! — удивился дядька. — А сам ты разве не их роду-племени? Что же у вас до смертоубийства дошло? Ну народ, доложу я вам! Хышшники, одним словом! — Он был опытным воином, знал, какие следы оставляет простая драка, какие — настоящий бой.

Кьетт нахмурился еще больше, передернул плечами.

— Можно подумать, среди вас, людей, разбойников не бывает и вы друг друга не убиваете никогда!

— Тоже верно, — примиряющее закивал тот. — Разбойников средь нас хоть пруд пруди, ловить-вешать не поспеваем!.. Ну, сынки, ступайте в караулку, отдыхайте до утра. А еще пару серебряных не пожалеете, так ужин вам велю собрать, и коновал у нас при заставе свой есть. Он всех пользует — и коней, и коз, и людей тоже иногда. Мыслю так, и нолькров умеет.

Хотел разобиженный Кьетт от коновала отказаться, да не устоял. Очень уж болело все.

…Вот так мирно, в тепле, сытости и относительной чистоте маленькой, на двадцать коек, караульной казармы закончился тот бурный день. На ужин дали овсяную кашу, сваренную, к общей радости, на воде, большой ломоть хлеба и полголовы сыра к нему. Показали, «где тут можно умыться и до ветру сходить». Молодой лекарь, с помощью снадобий и магии, привел Кьетта в более или менее сносный вид, если не исцелил раны полностью, то, по крайней мере, закрыл, чтобы не кровили и болели «послабже» (как он сам выразился); но с двумя сломанными ребрами, как ни старался, ничего поделать не смог, оставил «как есть». Потом объявилась какая-то баба и взялась починить порванные одежды всего-то за медяк. Иван, с легкой грустью наблюдавший, как в гевзойских землях утекает сквозь пальцы графское серебро, был приятно удивлен такой дешевизне.

Казалось бы, все хорошо, живи да радуйся. Но тут в душу Ивана клыками вгрызлась неспокойная совесть. «Струсил, — шипела она по-змеиному, — струсил, и товарища в трудную минуту чуть не бросил, и палец о палец не ударил, чтобы ему помочь! Стоял столбом, глазел. Даже подойти побоялся первым, какой-то жалкий толстый снурл тебя опередил! А убили бы Кьетта — как бы ты тогда? А? То-то!»

В общем, никакой возможности заснуть.

Громко храпела смена на соседних койках — десять мужиков, все на разные голоса. Нежно посвистывал носом Болимс Влек. Кьетт тихо хныкал и скулил во сне, хоть и «послабже», а болели раны, и укусы в особенности. Потом вдруг проснулся, сел, моргая ошалелыми спросонья глазами.

— Ты чего? — шепотом спросил Иван.

— Пить хочу. От зелий во рту сохнет.

— Лежи, я принесу.

Принес кружку, напоил, а потом сел рядом на кровати и выложил все как есть. Что растерялся, что не помог… Просто невмоготу уже стало молчать, страдать в одиночку. Определенно он был о себе гораздо лучшего мнения — до сегодняшнего дня. И вдруг узнал, что на самом-то деле — трус, трус, и больше никто. Как с этим жить?

— Мне бы твои печали! — присвистнул нолькр. — Молодец, что удержался, не сунулся! Я же, к примеру, не вмешиваюсь, когда ваши — люди в смысле — на двуручных мечах сходятся или верхом, с копьями. Каждому свое. Мы бы смели тебя в момент, просто люди к такой драке по природе неспособны. Я бы даже сам не разобрал, что это ты — убивал всех подряд, кто рядом шевелился… Если еще раз на беззаконныхнарвемся — смотри, так же поступай! Обещаешь?

Иван обещал. А потом спросил.

— Признайся, то зло, которого ты в лесу испугался… ну его еще снурл почувствовал… Это ведь тоже нолькры были? Беззаконные?

— Ну вот еще! — опроверг Кьетт решительно. — Стал бы я беззаконныхпугаться. Не дождутся! — Он назидательно помахал пальцем перед Ивановым носом. — Бойся не того, кого мы сожрем. Бойся того, кто нас сожрет.

Глава 7

которая напоминает тем, кто вообразил себя венцом творения: против природы не попрешь!

От семозийских гевзойские земли отличались своим обжитым и благоустроенным видом, лишь немного подпорченным осенней распутицей. Жили здесь люди, снурлы и низкорослые бородатые венхи, которых Иван поначалу принял за гномов. Нет, тут же растолковали ему спутники, никакие это не гномы. Гномы живут только в горах, и природа у них совершенно другая, и нравы, и обычаи. А это — именно венхи, и нет для венха худшего оскорбления, чем быть принятыми за гнома. И наоборот, обзови гнома венхом — сразу узнаешь, сколь остра у него секира. Если же в подобной ситуации окажется венх, он, конечно, за оружие хвататься не станет по причине врожденного миролюбия и уравновешенности характера. Но и уважать тебя тоже не станет, хорошего отношения от него уже не жди.