Враг невидим

Вот только случилась небольшая накладка в лице полковника Гримслоу. Старик выбрел по гулять спозаранок и, на свою беду, неподалёку от школы заметил убийцу в компании с его будущей жертвой. Свидетели лейтенанту были не нужны. Он подошёл к бывшему коллеге, за вязал непринуждённый разговор, и под шумок свернул со беседнику шею. Он вообще мастерски сворачивал шеи, уже за одно это Веттели дол жен был его заподозрить, если бы был умным че ло веком, а не доверчивым глупцом.

Но посторонние трупы, не укладывающиеся в общую картину преступления, Токслею тоже были ни к чему. Поэтому в следующий раз он подстраховался и лишил Веттели возможности отсиживаться под замком – сделал его дежурным по школе. Не исключено, что собственного дядюшку ради это го прикончил. А что, с него станется!

Убить четвёртую жертву – Фаунтлери лейтенант не сумел, парень почувствовал опасность и отвел удар. Хуже того, овладевшие магическими техниками старшеклассники едва не заметили самого Токслея – чудом сумел ускользнуть. Стало ясно: окружающие настороже, охотиться с близкого расстояния становится опасно. Вот тут, его стараниями, и дошли до гринторпской школы модные континентальные веяния. Детей вывели на гимнастику во двор, выстроили рядами – выбирай любого и бей.

…Тогда Веттели не показался странным выбор оружия, удививший всех остальных. Поговаривали: «Пришло же убийце в голову метать с такого расстояния нож! Куда надёжнее была бы стрела». «Только в том случае, если умеешь стрелять из лука» – мысленно возражал им Веттели. Ему казалось, он понимает убийцу. На самом деле, понял только сейчас.

Глаз человеческий – очень мелкая, вдобавок, подвижная мишень, тут даже самый лучший стрелок не застрахован от промаха. Токслей же, после неудачи с Фаунтлери, хотел действовать наверняка. А природа вещей такова, что навести нужные чары на клинок ножа несравнимо проще, чем на наконечник стрелы. То есть, воины минувших эпох, скорее всего, не усмотрели бы тут принципиальной разницы, но в интенсивный курс боевой магической подготовки офицеров первое входило, второе – нет. Заниматься самодеятельностью лейтенант не рискнул, зачаровал, что учили. Откуда ему было знать, что, волею гринторпской ведьмы, в этот день на территории школы будет недоступно любое колдовство?

Другой на его месте, пожалуй, отступился бы. Но лейтенант и без всякой магии многое умел: и ножи метать, и скрываться от вражеских глаз. Убить не убил, зато ушёл незамеченным. И неделю спустя… лучше не вспоминать.

Да. Веттели больше не сомневался, голову готов был дать на отсечение, что всё происходило именно так. Картина преступления стала ему абсолютно ясна. Вот только вопросов она породила множество.

Зачем, с какой целью Фердинанд, будучи весьма здравомыслящим с виду, и, вроде бы, никем не проклятым человеком, убивал всех этих несчастных парней?

Почему так упорно старался свалить свою вину на бывшего сослуживца, чем ему не угодил капитан Веттели?

И главное: где взять прямые доказательства, уличающие истинного преступника? Ведь все рассуждения на этот счёт пока голословны…

А потом, когда доказательства всё-таки появятся ( еслипоявятся), Токслея надо будет как-то обезвредить, что само по себе не просто, тем более, оставаясь в рамках законов мирного времени – это тоже следует хорошенько обдумать…

Но тут Веттели очень ясно почувствовал, что если и дальше будет продолжать мыслительный процесс, не дав себе хотя бы немного отдыха, то голова его просто треснет напополам от усталости, и зло так и останется безнаказанным.

За час до первого утреннего звонка, возвещающего общий подъём, он заснул.

И со звонком, кажется, не проснулся, так и вёл уроки в полусне, время от времени поражая подопечных крайне непоследовательным поведением (в самом начале урока зачем-то собрал тетради с домашним заданием, а через пару минут велел их открыть) и очень своеобразными формулировками мыслей: «Если исходный биологический вид под влиянием магического воздействия приобретает необратимые морфологические особенности вроде рога во лбу или, там, лишней головы, то мы не станем тратить на него время, это, пожалуйста, в соседний кабинет» – в таком духе. Хорошо, в тот день не случилось никакой инспекции, проверяющей работу учителей, иначе на педагогической карьере лорда Анстетта был бы тут же поставлен большой и жирный крест (впрочем, он сам счёл бы это не поводом для огорчений а проявлением высшей справедливости).