Экстрим на сером волке

— Лучше на лифте.

— Ах, он давно сломан, — радостно сообщила девушка, — институт разваливается на составные части.

— Похоже, скорая гибель родного заведения тебя не слишком пугает, — пробормотала я, карабкаясь за быстроногой Настеной.

— Нет, — подтвердила та, — я замуж выхожу, последнюю неделю отрабатываю — и ау, прощайте обшарпанные стены, милые, вечно злобные коллеги и недовольное начальство.

— Кто же счастливец? — я остановилась перевести дух.

— Принц.

— Это понятно, а если поподробней?

— Говорю же — принц.

— В каком смысле?

Настя согнулась пополам от смеха.

— Ты реагируешь точь-в-точь как моя мама. Она так же все спрашивала про смысл. В прямом. Принц, сын короля, наследник престола, правда, не существующего.

— Это как?

Настя вновь пошагала вверх, я поплелась за ней.

Истории хватило до дверей кабинета Культовой. Зимой к Настене явился очередной клиент, возжелавший потратить время и деньги на уточнение своей родословной. Смуглый, стройный Толя понравился Насте, между молодыми людьми вспыхнул роман. Настя человек обязательный. Несмотря на любовь-морковь, она занялась семейной историей жениха и живо выяснила, что его предок был привезен богатым купцом из Африки. Анатолий — прямой потомок некоего африканского царька, чем и объясняется редкая для российского парня смуглость.

— В общем, мы можем поехать на его историческую родину и попытаться восстановить там монархию, — веселилась Настя, — ну, уржаться! Вот как родится у меня негритенок!

— Ничего страшного, — утешила я ее, — вполне вероятно, что у тебя появится Пушкин. Помнишь, кем его дедушка был?

Настя снова расхохоталась, втиснулась за стол и тихо спросила:

— Чего ты хочешь?

— Темкину знаешь?

— Яну Валерьевну?

— Да.

— Лучше бы мне ее никогда не видеть.

— Почему?

— Она начальница нашего отдела.

— Злая?

— Улет! Никому спуску не дает. Жадная! Вообще!

Прикинь, приходит клиент, мой, личный, я сама его нашла, собственноручно приволокла сюда и договорилась. Более того, институту его законную десятину отстегнула, бумажку из бухгалтерии получила. Могу со спокойной душой работку делать, гонорар брать, деньжата тратить, верно?

— Думаю, да.

— А вот Яна другое мнение на сей счет имеет. Полагает, я ей половину вознаграждения отдать должна.

— Это официально оговорено?

— Нет, конечно, чистой воды разбой. По решению директора института мы платим двадцать процентов от полученных денег в общую кассу, и все! Яна нас просто грабит.

— Не давайте.

— Невозможно.

— Почему?

— Леся Новикова попыталась рыпнуться и не поделилась, так Янка ей небо в алмазах устроила. Прессовала ее, прессовала, до смешного доходило, стояла с часами у дверей и проверяла, когда Леська на службу приходит и в какой час смывается. Ну и выжила бедную. Потом она может командировку не выписать, много чего придумывает, стерва. При этом, учти, сама тем же занимается, с клиентами работает и частенько даже в институтскую кассу не платит!

— Пожалуйтесь директору.

Настя вытянула вперед тонкую нежную руку, сжала кулачок:

— Он у нее вот где сидит. Темкина вертит мужиком, как хочет.

— Почему?

Настена пожала плечами.

— Фиг его знает. Вот Оля Макашина тут всю жизнь работает, она один раз обмолвилась, будто Янка в молодости с нашим Тихонычем спала и до сих пор на него влияние имеет. Как представлю этих двух гиппопотамов в постели! Смех разбирает! А зачем тебе Янка?

— Очень надо с ней переговорить, более того, Темкина должна проникнуться ко мне теплыми чувствами.

Настя поправила растрепанные волосы.

— Попробую. Подожди тут тихонечко. Телефон зазвонит — не трогай.

Глава 26

Время тянулось томительно, я извелась, пытаясь поудобней устроиться на жестком стуле. Наконец Настя вихрем влетела в комнату.

— Готово! Слушай, я Янке наврала, что ты дико богата…

— Это правда!

— И глупа, как кирпич, — продолжила фразу Кулькова.

Я примолкла, а Настена, не замечая моей реакции, неслась дальше.

— Мол, взбрендило тебе в голову родословную получить, охота столбовой дворянкой сделаться. Ну, денег, конечно, ты не считаешь. Ясно?

— Угу, — кивнула я.

— Тогда ступай к Темкиной, — ухмыльнулась Настя, — комната номер сто два. Только, когда увидишь красу ненаглядную, постарайся от крика удержаться.

— Она такая страшная?